Но женщины говорят, что сейчас самый ад — в автозаках.

Вперед выходит немолодая заключенная, у которой разбито лицо.

— Что с вами? — спрашиваем мы.

— В автозаке по дороге из ИВС в СИЗО от жары потеряла сознание. Слава Богу, переломов нет. Но как выдержать очередную поездку в суд? На нее обычно в пять утра поднимают и возвращают в час ночи.

— А у меня эпилепсия, — вступает в разговор другая заключенная. — Мне противопоказаны душные помещения и тряска.

— У нас трое с эпилепсией, их нельзя вот так по жаре на автозаке часами возить, они же и умереть могут, — сообщает старшая по камере.

— А у меня лейкоз, — тихо говорит 56-летняя женщина. — Мне в гражданской больнице запрещали пользоваться душным автотранспортом. Я не могу ездить в автозаке. А скоро предстоит вывоз на суд. Что мне делать?

И что на это ответить? Хваленые автозаки конвойного полка ГУВД не имеют ни ремней безопасности, ни работающих кондиционеров, ни туалетов (а даже если есть, то пользоваться ими не разрешают, потому что непонятно, кто и как должен их потом убирать).

— Матрасы плохие, на них невозможно спать нормально, без боли, — продолжают женщины. — Мы просим выдавать второй матрас хотя бы тем, кто болен. Врачи не всегда на это охотно идут. Видимо, запаса матрасов нет. Ну и лекарства. Хорошо тем, у кого есть родственники, чтобы их купить. А что делать остальным? В медчасти практически ничего нет…

Женщины говорят и про однообразное питание. Овощи в московских СИЗО закончились. Так что их не дают даже беременным…

А еще из-за перелимита проблемы с выводом на телефонные звонки (очередь). И при этом СИЗО № 6 на самом деле один из лучших. Если бы не его начальники и сотрудники, которые пытаются решать все эти проблемы, нас ждали бы женские бунты.

Однако все это мало волнует следствие. Как же хочется, чтобы оно, наконец, бережно отнеслось к человеческим судьбам. Но пока оно небрежно даже в материалах уголовных дел. В одной камере женщина показывает культю правой руки (ампутирована до плечевой кости).

— Следователь пишет, что я совершила преступление правой рукой, а ее у меня попросту нет!

Сокамерницы говорят, мол, на суде потом это может помочь ей. Вряд ли. Следствие просто исправит правую руку на левую, и все.

А в камере без руки тяжело… Может быть, суд это учтет и протянет ей свою руку помощи?

Глава 3

Другая жизнь БС[8]

Девять генералов и один «Медведь»

В 2022 году сеть взорвала новость об аресте трех питерских генералов МВД. И вот один из них, экс-замначальника ГУ МВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Иван Абакумов, помещен в московский СИЗО № 4 «Медведь». Вместе с ним в этом изоляторе содержится в общей сложности девять генералов, и это абсолютный рекорд для «Медведя».

Всего в изоляторе находится 709 бывших сотрудников правоохранительных органов, что тоже является новым «достижением» (в этом контексте слово можно писать как в кавычках, так и без них). Еще немного, и учреждение можно будет считать особым СИЗО для силовиков. Но никаких VIP-условий у них, надо признать, нет, а проблем не меньше (а то и больше), чем везде.

В последнее время в СИЗО № 4, что на севере столицы, перевезли часть заключенных из «Матросской Тишины», которая задыхалась от перелимита. Теперь страдает «Медведь». СИЗО рассчитан на 1730 человек, а содержится 2317, т. е. почти 600 душ как бы «лишние». И хотя для них камеры оборудовали дополнительными кроватями (в итоге не соблюдаются нормативы площади на человека), спальные места есть все равно далеко не у всех.

Кошки спасают заключенных от нашествия крыс

Вот, скажем, в камере 625 (она маленькая, узкая) всего четыре кровати, а человек — шесть. Одному выдали сломанную раскладушку, причем еле впихнули ее между стеной и раковиной. А для второй раскладушки или даже для матраса места нет совсем. «Тут я могу только на одной ноге стоять, как цапля», — шутит заключенный, которому места не досталось.

В другой камере у четырех человек были кровати, но без матрасов. Они спали прямо на железной решетке, подложив туда кто что нашел — футболку, обрывок картонной коробки, газету… При нас, слава Богу, матрасы нашли и в эту камеру принесли. Вообще, многое во время нашего обхода исправляли сотрудники, за что спасибо, конечно. Но всего быстро не исправить. Когда количество заключенных таково, их даже обойти невозможно за один раз. Мы обнаружили коридоры, куда медики не ходили две недели. К примеру, на девятом этаже арестанты видят медиков каждый день, а на пятом забыли, как выглядят люди в белых халатах, а дозваться не могут.

Идем мы (а время уже вечернее, шестой час), а тут еду раздают.

— Уже ужин так рано? — спрашиваю заключенных.

— Это обед так поздно…

— А когда же ужин?

— Вчера в нашу камеру ужин принесли в 22:30.

— Так отбой же в 22:00?

— Вот пришлось нарушать ПВР, есть после отбоя. Не голодными же ложиться.

Но обед, надо признать, вполне съедобный: борщ, гречка с мясом. И никто нам не пожаловался на качество еды.

Жаловались на то, что на разрешенные звонки не выводят, что спортзал с Нового года не работает, что на МРТ не вывозят (особенно просил один заключенный с опухолью мозга: после тяжелой операции он должен каждые полгода делать МРТ, а тут даже невролога не может дозваться), и вообще на медицину (с ней миллион проблем, всего не перечислишь). Долгое время у СИЗО не было начальника — вероятно, с этим и связана тяжелая обстановка. Впрочем, при таком перелимите в любом случае проблем не избежать: сотрудников просто не хватает на то, чтобы за всем уследить.

В лучшие дни пища в СИЗО выглядит на раздаче вот так

Больше трети всех сидельцев — бывшие или действующие сотрудники правоохранительных органов. Почти все обвиняются в одних и тех же преступлениях по статьям УК РФ: 285 — «Злоупотребление должностными полномочиями», 160 — «Присвоение или растрата», 159 — «Мошенничество», 290 — «Получение взятки». Есть здесь представители абсолютно всех силовых ведомств — СК, МВД, ФСБ, Росгвардии, Минобороны и др.

На момент проверки в СИЗО находилось девять генералов, трое из которых — из полицейского ведомства, по одному — из таможни, прокуратуры, ФСИН, МЧС, Вооруженных сил и даже ФСО. Как