особое разрешение хозяев), так что вдоль одной стены поставили дополнительные карточные столы. Обычно мы бежали наперегонки, чтобы занять один из этих столиков и оказаться подальше от родителей.

Но на этот раз ужина не было. На пустом королевском столе лежали лишь две мятые пачки рифленых чипсов.

Послышался гул недовольства.

– Перекличка! – объявила мать Джен.

– Ужин, – твердо сказала Саки.

– Будут спагетти, – уверила мать. – Раз так не терпится, накрывайте на стол.

Дэвид начал раскладывать ножи, а я – вилки. Возле ящика со столовыми приборами я шепнула ему:

– Ты рассказал кому-нибудь еще, что нахимичил с компьютером на яхте?

Он уныло покачал головой:

– А что, надо?

– Пока не знаю, дай подумать, – ответила я.

Но тут вошли родители Алисии.

– Береговая охрана получила сигнал бедствия, – вне себя от волнения, сообщила мать. – С той лодки, на которой она уплыла.

– Кто-нибудь идет им на помощь? – спросил отец Джен. – Какой-нибудь отряд оперативного реагирования?

– Мы не знаем. Не знаем мы! – взвилась мать.

– Мы не знаем, – пояснил отец.

* * *

Пока я накручивала на вилку спагетти, до меня дошло, что родители как минимум на два часа притормозили с выпивкой. Голос метеоролога приказал им готовиться, и они готовились.

Прислушаться к долгосрочным предсказаниям они не удосужились. Даже к не самым долгосрочным. Но рефлексы все же никуда не делись.

Когда я доедала ужин, у меня за спиной незаметно возник Джек.

– Ева, у нас тут неприятности…

Я спустилась за ним в подвал. Там стоял Шел – перед запертой дверью, ведущей, насколько я помнила, в помещение с бойлером.

– Прислушайся.

Я приложила ухо к двери. Сначала ничего не услышала, но потом различила… шипение? Нет – жужжание.

– Они вылетели из улья! Мы не думали, что они вылетят.

– Вы что, хотите сказать…

– Мы хотели перенести сюда всех пчел, но не успели. Взяли только один, самый большой.

Я отступила от двери.

– Джек, вы что, принесли в дом пчелиный улей?

– Всего одна капля дождя способна убить пчелу, – сказал он.

Я представила себе, как они с Шелом тащат по территории пчелиный улей, и едва сдержалась, чтобы не разораться.

Когда мы вернулись наверх, в столовой оставались лишь родители. Ветер крепчал. Под его порывами качался плохо прибитый лист фанеры, а по стеклянным стенам комнаты скребли ветки большой ивы.

Снаружи было темным-темно, лишь вдоль дорожек горели оранжевые огоньки подсветки.

– А куда все подевались? – спросил Джек.

Как выяснилось, все перебрались в библиотеку и смотрели телевизор. Экран показывал все ту же незамысловатую картинку: неуклонное спиральное вращение воздуха в циклоне.

– А нельзя включить что-нибудь другое? – спросил Джус.

– Эй, ребят, а у нас в доме пчелиный улей, – сказала я.

* * *

Своего пика шторм достиг среди ночи.

Я лежала без сна на коврике на полу и слушала, как от порывов ветра содрогаются стены. Я отлично запомнила момент, когда здоровенная ветка проломила чердачное окно, после чего упала на землю, прихватив с собой кусок крыши.

От выключателя не было толку: электричество вырубилось. Сквозь пробоину хлестал косой дождь.

Началась паника. Я протолкалась к Джеку – он сидел на кровати, прижимая к себе Пингвино, – и мы всей гурьбой двинулись вниз по лестнице. Родители уже топтались внизу, включали фонарики и зажигали свечи; стоял гвалт.

– Это большая ива, – крикнул кто-то.

В столовой вода лилась прямо на стол, за расколотым панорамным окном стояла стена ливня, с потолка падали куски штукатурки. В дыре торчал ивовый ствол. В свете фонаря можно было разглядеть снаружи спутанную массу черных корней, вырванных из земли.

– Кто-нибудь, сюда! Где фанера? – крикнул чей-то отец.

– Дайте мне беспроводную дрель, – закричал другой.

– А что это там? – спросил Лоу, указывая из разбитого окна на широкий газон.

– Пожалуйста, посветите, – попросила чья-то мать, и лучи фонариков метнулись в ту сторону.

– Блестит, – сказал Джек.

– Это вода, – сказал чей-то отец.

– Озеро поднялось, оно уже во дворе, – произнес Джек.

Куда ни посмотри, везде была вода.

– Кто-нибудь слышал прогноз? Сколько дюймов осадков выпало? – спросил кто-то еще.

Поднялся еще больший гвалт. Лучи фонариков лихорадочно прыгали по двору, освещая водный простор, – казалось, суши совсем не осталось. Дождь не унимался, и капли без конца выбивали на поверхности воды точечный узор.

В обеденном зале созвали очередное собрание. Слова родителей заглушал шум дождя и работающих дрелей. Над нами тусклой стеклянной медузой свисала с темного свода потолка незажженная люстра. На столе беспорядочной кучей валялись свечи. Мы переминались с ноги на ногу. От кого-то противно воняло потом.

Мы почти не слышали, что говорят родители, и начали переговариваться между собой. Мешки с песком? Они продаются? Или их надо набивать самим?

Я уже тосковала по электричеству. Без света, в доме с проломленными стенами и дырой в потолке, на меня вдруг навалилась странная безучастность. Как нам себя защитить? Что вообще мы можем предпринять?

Разговоры прекратились, взрослые потянулись к выходу, и их поток вынес нас из комнаты.

– Так что мы делаем? – спросила я одну из мамаш, оказавшуюся ко мне ближе других. – Я не расслышала.

– Две сотни мешков для мусора, – ответила она. – И куча клейкой ленты.

* * *

Потом было много работы. Сырость, холод, черный навес неба. Точную последовательность событий я не помню. Помню только, что, шлепая по воде, мы вышли на улицу, помочь отцам заделать пробоины в стенах. Каким именно способом они это делали, я не видела, но вряд ли высокотехнологичным.

Я держала зонт над головой одного из отцов и смотрела на свои ноги: в свете налобного фонарика видно было, что вода доходит до щиколоток. Под водой уже на пару дюймов скрылась нижняя часть подвальных окон.

Дом превратился в остров.

В перерывах между завываниями ветра до меня откуда-то сверху доносились голоса. Я вытянула шею, силясь что-нибудь рассмотреть. С края крыши показались тощие ноги в штанах карго.

– Эй, – окликнула я.

Ноги исчезли, вместо них появились голова и руки. Вэл. В одной руке белый мусорный мешок. Он трепыхался на ветру, как шарик.

– Что ты там делаешь? – крикнула я.

– Дыра в потолке. Пытаюсь залатать, – проорала Вэл.

На крышу в грозу они послали ребенка.

* * *

Мы теснее прижимались друг к другу, сидя на матрасах и ковриках в сухом углу чердака. За несколько часов мешки, которые Вэл закрепила на клейкую ленту, начали провисать, и образовались бреши. Проснувшись, я увидела, что вода заполняет комнату: лужа подползала все ближе. Сквозь надутый полиэтилен тянуло холодом.

Джека рядом не было, зато под боком храпел Джуси. В углу свернулся калачиком Лоу. Спальные мешки отсырели,