"Если сейчас нас не застрелят, и радиационной пыли тут не хватит для лучевой – значит сегодня наш день".

Антон и Восьмой уже облачились в химзу и спешно помогли Владу. И когда учёный был полностью упакован, снизу послышались крики.

– Бегом! – прокричал Музыкант, и троица устремилась вверх.

К концу подъёма окуляры противогаза у Антона начали запотевать, он коротко обернулся на бегущих сзади попутчиков. В отличие от его древней химзащиты, у них была новенькая, и противогазы с панорамным стеклом. У Музыканта даже немножко взыграла зависть.

Вот и вестибюль техноложки. Снизу раздались пара выстрелов. Восьмой и Музыкант, снова не сговариваясь, вместе подбежали к выходу. Охранник Влада осматривал левый фланг, Антон правый. На поверхности было по питерски серо и пасмурно.

"Вроде чисто, можно идти, и надеюсь, питерское солнце сегодня уже не появится".

До Витебского вокзала от техноложки было не далеко, минут десять-пятнадцать бегом. Музыкант махнул рукой, и троица выдвинулась к вокзалу. Самое главное, что сзади выстрелов и погони слышно не было. Можно было немного выдохнуть.

Они проходили мимо старинных домов без окон, с вывороченными дверьми и побитыми фасадами. Антон и Восьмой двигались по опытному, особо не шумя, а вот Влад, кажется, задевал ногами каждую банку и любой прочий хлам на пути. Но сейчас в мёртвом Питере было спокойно, и это было им на руку. На горизонте показался их пункт назначения. И вскоре они были на месте. На вокзале не уцелело ни одно из огромных окон, башня с часами и шпилем на макушке обвалилась внутрь, перед входом всё было обильно усыпано осколками стекла.

Издавая громкий хруст, они зашли внутрь, где их встретили покосившиеся и сгнившие скамейки зала ожидания. Они были хаотично разбросаны и присыпаны осколками напольной плитки. Такое чувство, будто по всему залу кто-то прошёлся огромным шпателем, снял всю плитку под чистую и разбросал её вокруг. Ни одной плитки на полу не сохранилось. Один из выходов к платформам был справа. Раньше это была красивая лестница из белого мрамора. Сейчас же она была жёлто-коричневого цвета, обильно заваленная мусором, принесённым толи ветром толи крысами.

Они прошли между потрескавшихся колонн к лестнице, и теперь, разгребая мусор ногами, поднимались по ступенькам. Первым поднимался Антон, Влад посередине и Восьмой замыкающий. Преодолев оба лестничных пролёта, их взору предстали высокая трёхсводчатая крыша и три широкие асфальтированные платформы вокзала, уходящие вдаль. Крыша закрывала только небольшую часть в начале перронов, дальше на платформах стояли навесы на квадратных металлических столбах. На первом и втором путях чуть дальше стояли ржавые и выцветшие вагоны с облупившейся краской. Козырёк на средней платформе почти весь обвалился в левую сторону и теперь частично лежал на путях, в конце уткнувшись в локомотив, возглавлявший вереницу вагонов, которые не успели прибыть на вокзал, или же наоборот отбыть от него.

Антон сбавил ход, и Влад вышел вперёд. В его руках был лист в помятом файлике, видимо план вокзала. Он повернулся к Музыканту.

– Надо спуститься на пути, и там, – учёный показал пальцем в конец перронов, – справа, должна быть наша цель.

Антон кивнул, перехватил калаш удобнее и снова возглавил их отряд. Он провёл их по средней платформе, до обрушенного козырька. На всякий случай с силой потолкал его ногой – держится.

Все трое, аккуратно ступая, пошли по козырьку, который как раз дальше диагонально спускался к рельсам. И когда они почти спустились, Антон сквозь противогаз услышал какой-то шум, похожий на громкое сопение. Он жестом показал ждать его тут, а сам медленно спустился на рельсы и присел на корточки.

На всякий случай от увиденного он даже перестал дышать. Под платформой было огромное гнездо спящих собак Павлова, которые к счастью его не заметили. Эта бесформенная масса собак с жидкой чёрной шерстью или вовсе без шерсти и с розовой кожей, напоминала чёрно-розовый клубок змей в спячке. Противное зрелище, и смертельно опасное.

Музыкант сконцентрировался и собирался, мягко ступая, тихо подняться обратно, но Влад ослушался указаний Антона и собрался подойти к нему, чтобы сам посмотреть. Козырёк под ногами учёного предательски заскрежетал, и вожак в центре клубка из собак поднял свою противную облезлую морду и разлепил заспанные чёрные глаза. Чёрные и злые.

"Твою же…".

Музыкант рванул с места обратно к началу козырька, Восьмой схватил Влада за шкирку и потащил прочь. Собаки Павлова проснулись за секунду и под управлением вожака высыпали на рельсы, а затем ринулись за ними. Троица мчалась по платформе, а за ними начала появляться с хрипом и лаем стая.

Внезапно, неизвестно откуда, метрах в пяти перед ними возник человек в химзащите и с рюкзаком, а поверх химзы на шее был намотан шарф. В вытянутой руке незнакомца появился пульт, и он незамедлительно нажал на кнопку. Раздался грохот и собаки, которые почти уже все выбрались на платформу, взвизгнули. А отряд обернулся назад.

За вокзалом, чуть правее, примерно со стороны Обводного канала, начались красочные залпы салюта. Самого настоящего салюта над изуродованным ядерной войной Питером! Кажется, в этот момент замерло всё, даже само время, любуясь задорными узорами в небе.

С громким лаем и перепрыгивая через друг друга, стая посыпалась с платформы и побежала в сторону салюта. А к троице подошёл внезапно возникший человек среднего роста с небольшим пультом в руках.

– Завораживающе, не правда ли? – по-юношески восторженным голосом, слегка приглушённым через резину противогаза, спросил он у них.

Как по команде все трое повернули к нему головы с удивлёнными взглядами.

– Долго бежать будут, – с выдохом сказал незнакомец, – но нам всё равно надо спешить, могут потом по запаху выследить, тем более, если кто-нибудь из вас через чур сильно испугался.

Немое молчание.

– Да ладно вам, я потом ещё один салют запущу специально для вас, побежали, – незнакомец махнул рукой и быстрым шагом поспешил внутрь вокзала.

– Стой, – окрикнул его Влад, – у нас тут ещё дела!

Незнакомец резко развернулся:

– А, ну раз так, то у вас есть немного времени, давайте быстрей.

Антон резко повернулся к Владу.

– Куда?

– На пути до развилки, – затараторил учёный, – и направо.

Музыкант развернулся и широкими шагами пошёл обратно к злосчастному козырьку, двигаясь одновременно быстро и бесшумно. Остальные пошли за ним.

Ржавые рельсы, идущие от вокзала местами покосились, а местами были как будто вспаханы и разорваны огромным дьявольским культиватором. Кто мог сотворить такое? Хотя лучше сейчас об этом не задумываться. Радиация постаралась на славу, чудовищно изменив некоторых особей до