ударила по подушке, но была уверена, что это все равно что ударить кулаком по деревянному основанию кровати. — Это хуже, чем женский монастырь, и те кровати должны быть неудобными.

Тем не менее, в отличие от своего спутника, Мэв не спала всю дорогу. И она устала. Она могла спать где угодно после того, как выросла в этом женском монастыре.

К сожалению, отдохнуть она этой ночью не смогла, вампир проник даже в ее сны.

Мэв будто была в сознании, хотя понимала, что это был сон. Ее не будил шум, потому что, даже открыв глаза, она увидела, что дверь все еще закрыта, а зеркало — в окне. И все же покрывало тянули по кровати, медленно обнажая ее все больше и больше.

Она посмотрела вдоль своей кровати, и у нее перехватило дыхание. Там стояла тень мужчины, его рука сжимала покрывало.

Нет, это было невозможно. Не было мужчины, смотрящего на нее с широкой улыбкой. Она не могла видеть его лица, но лунный свет падал на острые клыки.

— О, не бойся, Мэв, — низкий голос заставил дрожь пройти по ее телу. Она замерла на месте, страх впился холодом в ее душу. Но искра жара отбила его.

Искра, узнавшая существо в ее спальне. И эта искра распространилась волной тепла, заставившей ее сжать бедра вместе.

Он вдохнул.

— О, да. Ты уже хорошо реагируешь на меня.

— Ты ненастоящий, — прошептала она. — Ты — плод моего воображения, потому что я видела тебя сегодня. Ничего больше.

— Разве? — он наклонился в луче лунного света, и его лицо было таким же красивым, как она помнила. Луна ласкала его острые скулы и аристократический нос. — Если я плод твоего воображения, то ты не будешь возражать, если я это сделаю.

Мэв затаила дыхание, когда он взмахом руки полностью стянул с нее одеяло. Он опустился на колени у изножья кровати и прижался губами к ее лодыжке, легкое, как перышко, прикосновение было почти болезненно нежным. Его язык выскользнул из-за бархатных губ, погладил учащенный пульс.

— Стой, — прохрипела она.

— Ты не хочешь этого, — Карминный герцог погладил пальцами ее икру, прикосновение было таким нежным, что было почти щекотно.

Дрожь пробежала по ее ноге, и не от отвращения. Мэв хотела, чтобы он продолжал. Она хотела узнать, что сделают те пальцы, миновав ее колено, добравшись до места, которое молило о его прикосновении.

Она ненавидела себя, ведь он был прав. Она не хотела, чтобы он останавливался.

Темные кудри поймали свет, его губы двигались выше. Его язык хлестнул по ее коже, зубы впились в икру. Не так сильно, чтобы порвать кожу, но достаточно, чтобы она вздрогнула. Он усмехнулся, бархатный звук задрожал на ее ноге.

— Тише, охотница. Нужно постараться лучше, чтобы победить меня.

— Это сон, — прошептала она. — Не более чем сон.

Он потерся носом об ее колено.

— Сон, Мэв. Только и всего. Тогда почему бы тебе не расслабиться и не повеселиться?

Она хотела. Ужасно признаваться, что она хотела, но не могла этого допустить. Это был вампир, и она собиралась убить его.

Склонив голову, она уставилась на дверь, пытаясь игнорировать его.

— Просыпайся, — пробормотала она. — Просыпайся, Мэв.

Его дыхание коснулось внутренней стороны ее бедра.

— Как жаль. Я думал, ты будешь рада игре.

Ее немедленно разбудило резкое давление на ногу. Она села, задыхаясь, лихорадочно разглядывая комнату в поисках вампира, который прокрался в ее покои. Но стул был там, где и должен быть. Зеркало было в окне. И когда она с дрожью зажгла свечу и высоко подняла ее, в комнате никого не было.

Она была одна.

Карминного Герцога не было в ее комнате, и ей приснился ужасный кошмар. Только и всего.

Теплые капли скатились по ее бедру, и она с ужасом уставилась на две колотые раны, блестевшие от красной крови.

ГЛАВА 7

Он стоял в маленьком коридоре между стенами, молча наблюдая за ней, пока она обыскивала комнату сверху донизу. Мартин немного уважал смертную. Она была тщательной в поисках. Он не был уверен, что сам мог бы проделать работу лучше.

Он не должен был пробираться в ее комнату. Жажда крови взяла над ним верх, а такого не случалось уже много лет. Он был вампиром, да, и эта естественная потребность в пище всегда пульсировала в его венах. Но он всегда знал, как ее контролировать.

Ей потребовалось не менее пятнадцати минут, прежде чем она снова устроилась на кровати. Мэв убрала одеяло, прежде чем лечь. Очевидно, она собиралась оправдать странные отметины на бедре чем-то в постели. И это его вполне устраивало.

В тот момент, когда она закрыла глаза, он впервые вдохнул с тех пор, как она проснулась. Его мертвые легкие наполнились воздухом, и он почувствовал себя чуть более похожим на смертного. С этим вдохом его кровь снова начала двигаться, и, о, он чувствовал вкус ее крови с каждым выдохом.

Она была необычной. Как лучший шоколад, смешанный с ядом, который он никак не мог понять. В ее крови было что-то волшебное.

Он поднял руку и вытер капельку ее крови со своей губы. Мартин облизал палец начисто, зная, что ему не повезет в ближайшее время получить еще глоток ее крови. Она уже прошла через столько неприятностей, чтобы убедиться, что он не сможет попасть в ее комнату. Он не проберется снова, пока его не пригласят.

Эта попытка была рассчитанным риском, который мог выдать его как вампира единственной женщине, расследующей его невиновность. И все же он считал, что вся эта затея стоила затраченных усилий.

Он тихо проскользнул через потайной коридор до самого конца замка. Некоторые из этих проходов уже разрушились и разлетелись на куски. Некоторые из них были открыты для свежего воздуха снаружи, но, к счастью, была еще ночь, и солнечный свет не обжигал его кожу. Мартин поспешил в свою комнату, куда с тяжелым вздохом вышел из потайных коридоров.

Тонкий слой пыли покрыл его костюм. Проклятый наряд, скорее всего, был испорчен, а чистых костюмов у него было не так много. Джентри убьет его.

— Еще один, господин? — только он вспомнил о дворецком, он и появился.

Мартин закатил глаза и повернулся к двери своей комнаты.

— Да, еще один.

— Вы знаете, что денег осталось мало. Вы отказались от денег деревни. Если бы мы по-прежнему собирали десятину…

— Это устаревшие способы знати заработать деньги, — Мартин отмахнулся от идеи снова обложить деревню налогом. Да, другие еще так делали. Но он видел, куда это вело, задолго до