пота. Она научилась делу, которое пригодилось в дальнейшей жизни, стала швеей. Дважды выходила замуж, оба раза неудачно, мужья оказались пьяницами. Родила двух сыновей. Но при всех этих бедах сердце ее не ожесточилось, она всегда была весела и искренне радовалась счастью других. Это редкое качество в человеке — радоваться за других, им обладают только чистые сердцем и сильные духом. С Катей было просто: не надо было ничего придумывать, осторожничать, боясь сказать что-то не то, о чем впоследствии пожалеешь.

…Мы рассказали Кате все. Она долго не раздумывала:

— Господи, я уже давно ждала этого. Ну и что из того, что вы еще очень молодые? Это же хорошо!

— Так ты не против? Поговори с мамой, она тебя послушает…

— Нет, Нина, извини, с мамой тебе надо говорить самой, в таких делах посредники не нужны.

— Я боюсь, Катя.

— А чего ты боишься? Что мы, Мишку не знаем? Вы сколько уже встречаетесь, года два?

— Почти три.

— Тем более. Наши родители свою судьбу сами решали: когда жениться, когда детей рожать. Ты — пятая у них.

— Все равно боюсь, Катя, с тобой мне легче будет.

Утром я с трудом дождался Нину. По ее лицу увидел, что разговор был нелегким.

— Ну как?

— Мама попросила подождать отца из поездки.

— А заявление в ЗАГС?

— Я дала слово, что подождем.

Отец вернулся через две недели. Таких длинных дней и ночей у меня не было никогда. Все мысли были об одном: что скажет отец, как решится наша судьба? Для встречи с «молодыми» отец попросил приехать всех дочерей.

Из соседнего городка приехала старшая сестра Тоня с мужем. Властная женщина, привыкшая, чтобы все подчинялись ей, болезненно любившая порядок и чистоту, ради которой доводила себя до самоистязания. У нее было четверо детей, причем старшая была ровесницей Нины.

Юность ее пришлась на жестокие военные годы, и поэтому, хлебнувши бед и несчастий выше головы, сама сделалась жестокой. Многим она казалась угрюмой и неприветливой, но стоило с ней пообщаться несколько часов, как маска неприветливости сходила с ее лица, и перед тобой был вполне адекватный человек, полный жизни и радости. Муж всегда прислушивался к ней, иногда позволял себе иметь собственное мнение, но не отстаивал его, если вдруг возникали разногласия. Как бывший военный, он подчинялся старшему по званию, а старшим была Тоня.

Пришла семья Чубуков, Юра и Шура. Шура была чуть помладше Кати, больше всех в семье походила на отца. Черты лица у нее были тонкие и красивые, глаза чистые и спокойные, она всегда носила хорошо сшитые платья, туфли на высоком каблуке. Если она шла по улице, на нее часто засматривались прохожие, не только мужчины, но и женщины, настолько она выделялась из общей массы.

Шура с Юрой объехали почти половину Сибири, и сейчас снова приехали в Иркутск. Шура молила Бога, чтобы Юру опять не позвала в дорогу какая-нибудь очередная стройка. Она была домоседкой, а Юра с десятилетнего возраста колесил с отцом по стране, восстанавливая мосты и дороги, и это бродяжничество невозможно было выветрить никакой силой.

Еще одна сестра, Галя, пришла вместе с мужем Васей, знаменитым игроком городской футбольной команды. Гале, родившейся перед войной, испытавшей в годы лихолетья трудности, которые порой не выдерживают и взрослые, всегда хотелось иметь достаток. После свадьбы с Васей достаток появился, но вместе с ним пришло одиночество. Разъезды мужа на игры, на сборы, а по возвращении рыбалка, встреча с друзьями, выпивки, компании поклонников, сделали Галю нервной, психованной. Они долго ругались, выясняли отношения, потом мирились. Через некоторое время все повторялось в той же последовательности. Вася — высокий, сильный и красивый мужчина, был практически безграмотным. Перед войной закончил четыре класса, в войну учебу бросил, помогал семье. Играл в футбол. Бить по мячу — грамоты не надо, говорил он, и бил хорошо. Зимой играл в хоккей с мячом. Он никогда не думал о будущем, жил сегодняшним днем. Вот и сейчас, немного помаячив в дверях комнаты, ушел в сарай — готовить рыбацкие снасти.

— Тут вы и без меня справитесь, — с улыбкой сказал он.

Родители Нины — удивительные люди. Они похожи друг на друга: интонацией, движениями, взглядом. Сколько они испытали вместе! Война, тяжкий труд от темна до темна, и все ради одной цели — вырваться из нужды. Дети вырастали, вылетали из гнезда, больше с радостью, чем с чувством сожаления. Родителям легче от этого не становилось, наоборот, возраст брал свое, работать на производстве они уже не могли. Спасал огород, маленький садик, куры, корова. Все это создавало иллюзию благополучия, но только иллюзию. Одно они знали твердо: чтобы выбиться в люди, нужно учиться. Сами они не сумели выучиться, зато все их дети, за исключением Кати, получили образование.

Нину они любили особо. Она была послевоенная и родилась, когда им было за сорок и у них уже появилась первая внучка. Все, что они не додали старшим, досталось ей. В первую очередь родительская любовь, которая в этом возрасте становится особенной. Поэтому известие о замужестве младшей дочери они восприняли очень болезненно. Почему их младшенькую, такую родную, такую любимую, хочет увести другой, чужой человек? По какому праву?

Мы с Ниной сели на маленький диванчик, стоявший перед окном. На нас смотрели родные и добрые лица. Смотрели внимательно, будто запоминая, и мы чувствовали эти взгляды. Мать вытирала слезы концом головного платка, стараясь делать это незаметно.

«Повестка дня», разумеется, была известна всем, но требовался формальный зачин. Отец сам решил начать обсуждение.

— Ну, так о чем говорить будем? — задал он вопрос, стараясь говорить как можно значительней — к этому располагала структура момента.

— Мы хотим с Мишей пожениться, — выдохнула Нина.

Тоня завелась, как говорится, с полоборота.

— Вы посмотрите, они жениться собрались! А вы подумали, где жить будете, и кто кормить вас будет? — громко и категорично спросила она. Вопросы эти наверняка вертелись у всех на языке, но только Тоня могла озвучить их сразу, без дипломатической подготовки.

Шура решила смягчить бестактность сестры:

— Тонечка, погоди, рановато еще об этом думать, — и, уже обращаясь к Нине, мягко и тактично спросила:

— Нина, а что вдруг так срочно женитьба понадобилась? Может, случилось что?

— Что именно? — уже с вызовом ответила Нина.

— Ну, как бы тебе это объяснить, — замялась Шура.

Тоня снова врезалась в наметившуюся склоку.

— Чего же тут непонятного? Ты не беременна?

— С чего ты это взяла? — на щеках Нины выступил лихорадочный румянец.

— С того, что я постарше тебя буду, и хорошо знаю, как