стало невозможно. Столкнувшись с необходимостью выбирать сторону, прагматичный молодой крестьянин вызвался работать в развлекательном отряде вьетминьцев — ему пришлось стать гитаристом в труппе артистов, которые развлекали войска песнями и сценками, прославляющими победы Вьетминя. К 1954 году, по словам Тюа, большинство жителей общины Хьепхоа «склонились на сторону Вьетминя». Вот как он объяснил мне переменчивый политический песок в своей общине:

В это время жители Хьепхоа делились на четыре «религиозные» группы. Среди них были католики, которые, как правило, поддерживали французов. Многие буддисты поддерживали Вьетминь. Приверженцы каодаизма также поддерживали французов[19]. Четвертой религиозной группой была та, которую я называю группой «П». Это приспособленцы, люди, которые всегда держали нос по ветру. Это были те, кто понимал, что французы пытаются контролировать страну из городов, и что эта тактика не может быть успешной. Приверженцами этой четвертой «религии» были все — католики, буддисты и каодаисты. Я бы сказал, что к этой категории относилось 80 процентов людей. В моем случае, например, как каодаиста и сына бывшего колониального администратора, я не должен был быть убежденным сторонником Вьетминя. И, по сути, я им не был. Но должен признать, что принадлежал к группе «П», поскольку у меня было ощущение, что французы проиграют. Именно поэтому я начал склоняться к Вьетминю. Думаю, в этом отношении мой пример был типичен для большинства моих соседей.

Тюа надеялся, что его решение вступить во Вьетминь предотвратит всякие проблемы, которые коммунистический режим мог бы создать для него и его семьи из-за того, что его отец служил французам. Будучи коньюктурщиком, Тюа также признавал, что на него и его соседей повлияло поражение французов при Дьенбьенфу. До ошеломляющего поражения французов, нанесенного генералом Зиапом, жители общины оказывали вьетминьцам лишь осторожную поддержку, но после поражения французов и их последующего ухода Тюа вспоминал, что «люди стали немного повнимательнее прислушиваться к посланиям Вьетминя».

Основная мысль, которую пропагандистская машина Вьетминя постоянно вбивала в сознание людей, заключалось в том, что когда через два года будут проведены выборы, как это предусмотривалось Женевскими соглашениями, Вьетнам будет объединен под руководством Хо Ши Мина, и крестьяне Хьепхоа верили, что в их общине наконец-то установится прочный мир. Однако Хай Тюа и его соратники по Вьетминю не верили в это. В течение нескольких месяцев после подписания Женевских соглашений они работали день и ночь, выполняя так называемую «очистку». В этот период он и сотни других людей перевезли все оружие и боеприпасы Вьетминя в тайники в соседней Камбодже. Это была последняя важная задача перед тем, как местная организация Вьетминя прекратила свое существование. Тюа вспоминал об этом так:

Причину сокрытия оружия объяснили только вьетминцам деревни. Нам сказали, что Хо Ши Мин считал, что в том, что они позволят провести обещанные выборы в 1956 году, империалистам нельзя доверять, и что поэтому мы должны готовиться к новой борьбе за наши цели, если потребуется. Это было сказано только нам. Остальным людям объясняли, что в будущем их ждет только мир.

В этот период общину покинуло несколько самых преданных коммунистов Хьепхоа, «перегруппировавшись» на север в соответствии с условиями Женевских соглашений. Несколько лет спустя они вернутся в свою деревню, чтобы возобновить повстанчество. Но Хай Тюа и сотни других рисоводов, объединившихся для сопротивления французам, вернулись к своим основным занятиям на окружающих общину полях.

Первые несколько лет после Женевских соглашений, при новом президенте Нго Динь Зьеме, были временем относительного мира и довольства. Хай Тюа вспоминал, что «жизнь жителей Хьепхоа в тот период была намного лучше, чем сегодня». Восстание затихло, и люди наслаждались первым настоящим миром за более чем десятилетие. Назначенный Сайгоном староста общины оказался популярным и справедливым человеком, который был доступен для людей и добился успеха в привлечении в эти места государственных денег. Что же произошло, спросил я, что превратило Хьепхоа к 1965 году в революционный очаг?

Сначала, ответил Тюа, коммунисты начали в деревне интенсивную идеологическую обработку. Отказ сайгонского правительства разрешить проведение выборов в 1956 году дал им возможность спекулировать на этой теме. В деревнях Хьепхоа обычным явлением стали ночные политические митинги, поскольку дисциплинированные коммунистические политические офицеры пытались побороть тот факт, что жители общины были в основном довольны текущей ситуацией. И снова, говоря словами Хай Тюа:

Тема этих собраний всегда была одна и та же. Нам говорили, что империалисты снова дважды обманули вьетнамский народ. После Второй мировой войны и войны в Индокитае французы задолжали американцам так много денег, что не смогли вернуть их наличными. Поэтому французы заключили сделку с американцами, которые согласились взять Вьетнам в качестве оплаты французского долга. Нам сказали, что именно по этой причине выборы не состоялись.

Мы также уяснили, что поскольку американцы видели поражение французов, они знали, что не смогут сами управлять страной. По этой причине они решили контролировать страну с помощью марионеточного правительства Южного Вьетнама. Режим Зьема в Сайгоне работал на американцев, и его настоящей целью была эксплуатация богатств Вьетнама в интересах своих американских хозяев.

Хай Тюа признал, что такое объяснение имело смысл для него и для многих его друзей и соседей. В конце концов, разве дядюшка Хо не предупреждал в 1954 году, что империалистам нельзя доверять? И тем не менее, мне было трудно понять, почему мирные, аполитичные крестьяне Хьепхоа перешли под знамена коммунистов только из-за гладко звучащей пропагандистской линии. Или коммунистам удалось одержать верх над людьми с помощью угроз и террора, как считали многие из моих начальников?

Тюа покачал головой. Террор и угроза «революционного правосудия» всегда играли определенную роль, но лишь незначительную. Более значительную роль сыграло само правительство Зьема, чья политика фактически привела многих жителей деревень в ряды вьетконговцев[20].

Неустанная пропагандистская кампания коммунистов не могла бы стать эффективной, если бы правительство Зьема не делало то, что придавало правдоподобие утверждениям коммунистов. Воспоминания Хай Тюа об этом периоде иллюстрируют дилемму, с которой столкнулся президент Зьем:

Во-первых, правительство заставило многих жителей переехать в центральные районы, в так называемые «стратегические деревни». Нам сказали, что это делается для защиты от Вьетконга, но в то время жители Хьепхоа еще не чувствовали необходимости в такой защите. Программа вызвала много трудностей, так как в поселения, расположенные рядом с главной дорогой, выкорчевывали и переселяли целые семьи. Коммунисты воспользовались этой непопулярной политикой, указывая на то, что правительство пытается разорвать связь людей с их исконными землями.

Затем в 1960 году популярного общинного старосту сменил своекорыстный человек. Он оказался недоступен для народа, и было принято считать, что он нечестен.