– Ты на нее подписана?

– Да. Я и еще, типа, сто пятьдесят тысяч человек.

Хенрик заходит на страницу Каролины.

Последний пост опубликован вчера в обед. Это короткое видео, снятое против света, где Каролина и девочки говорят, что они соскучились по Густаву и ждут, когда он приедет домой. У ролика больше восьми тысяч просмотров. До него идет фото со словами восхищения Риз Уизерспун, которая привлекает внимание к женщинам-сторителлерам. Следующая фотография демонстрирует дизайн интерьеров и, вероятно, является рекламой, потому что Каролина упоминает названия нескольких производителей. Дальше пост чистого хвастовства с кучей цифр, имеющих отношение к последнему фильму Каролины. Все это опубликовано вчера. Очень уж все приукрашено, на вкус Хенрика, но что он может знать о соцсетях? Он же не входит в целевую аудиторию. Хотя он все-таки был немного очарован Каролиной, когда она снималась в том сериале о больнице сто лет назад. В общем, как ни крути, а никаких намеков на прощание в ее последних постах нет, они ровно такие же, как в любой другой день. Во всяком случае, на взгляд стороннего наблюдателя.

На экране блокировки в смартфоне Каролины установлена фраза «Тот же забор, который преграждает путь чужим внутрь, преграждает тебе путь наружу».

– Исчезновение может быть попыткой привлечь внимание?

– Это было бы проявлением реально больной фантазии, но меня уже давно ничего не удивляет, – говорит Лея.

– Она актриса и зависима от своей известности, а в наше время народ, похоже, что угодно сделает ради лайков.

Лея поднимается, подходит к доске и дописывает к возможным мотивам: «Пиар-акция».

– Добавь еще «Семью» и двоюродного брата Густава. У нас есть к ним какие-то подходы?

– У нас есть информаторы и внедренные агенты, я как раз им написала.

– Супер. Надо просмотреть «Инстаграм» Каролины и выяснить, не было ли там какого-нибудь сталкера.

– Густав уже достаточно долго торчит в допросной, – говорит Лея, одергивая футболку. – Пожалуй, будет лучше, если допрос поведешь ты. Как мужчина с мужчиной, так сказать. Он, похоже, восхищается Киллером.

Лея улыбается, и в глазах у нее поблескивают озорные огоньки.

Хенрик кивает, но на самом деле, наверное, наоборот. В высказываниях Густава о женщинах, сделанных в разных массмедиа, он демонстрирует совершенно дремучий взгляд на женский пол. Женщина, возможно, могла бы заставить Густава ослабить оборону, но с ним надо обращаться осторожно, чтобы он начал говорить.

– Независимо от того, виновен он или нет, он будет темнить, и, скорее всего, будет звучать убедительно. Как только мы усомнимся в его искренности, он придумает новую ложь, будет угрожать, блефовать и отрицать предыдущую ложь.

– Он психопат, – подытоживает Лея, вставая.

– Этого мы не знаем, но в его личности определенно есть нарциссические черты. Будем вести допрос по очереди. Сейчас главное не раскрыть перед ним карты, которые он сможет использовать против нас. И прежде всего – не верить ни одному его слову.

Густав

В допросной нет окон, и ощущение такое, будто бежевые стены постепенно смыкаются вокруг него. Густав даже думать не хочет о том, кому до него довелось сидеть на этом стуле. Камера на потолке направлена в его сторону, привинченный к полу стол кажется оскорблением.

Густав обещал себе и родителям, что никогда не окажется здесь. Никогда.

Нашла ли полиция его второй телефон? Что им на самом деле известно? Кольцо в кармане жжет руку.

Сидящий на маленьком стуле Хенрик выглядит угрожающе. Густаву противна мысль, что из всех чертовых полицейских страны его оппонентом оказался именно Хенке Хедин. Он наклоняет голову к одному плечу, потом к другому, разминая шею, так что она аж хрустит.

– Почему я сижу здесь? Меня что, в чем-то подозревают?

– Нет, мы большинство допросов свидетелей проводим в управлении, так проще, здесь есть вся необходимая техника.

Хенрик наклоняется к диктофону и нажимает на кнопку, одновременно зачитывая вслух написанное в лежащих перед ним бумагах. Пока он тарабанит идентификационный номер Густава, тот сидит, уставившись в камеру на потолке. Хотя он добровольно согласился дать свидетельские показания, все равно надо было сначала поговорить со своим адвокатом. Можно погореть на одном неверно сказанном слове. Но он выглядел бы виновным, если бы отказался отвечать на вопросы полиции без юриста. Как ни поступай, все равно рискуешь.

– Вы успели поразмыслить? Как думаете, что все-таки произошло?

Голос Хенке звучит неожиданно мягко.

– У меня нет ни малейшего предположения и, честно говоря…

Густав прячет лицо в ладонях и наклоняется вперед.

– Очень важно, чтобы вы поделились с нами всеми мыслями, которые приходят вам в голову. Даже тем, что кажется пустяками. Мельчайшая деталь может оказаться решающей. Вы знаете какое-нибудь место, где могла бы скрыться Каролина, возникни у нее такое желание?

– Мальдивы, – ухмыляется Густав. – Поверьте, если бы я знал, я бы сказал.

Хенрик распрямляет спину и переворачивает страницу в стопке документов перед ним.

– Каролина могла впустить в дом незнакомого человека, а потом последовать за ним?

– Нет, – отвечает Густав, глубоко дыша. – Карро никогда не открывает, не будучи уверенной, что она знает человека, который звонит в дверь. Она боится, что ее ограбит или изнасилует какой-нибудь тип из понаехавших, – говоря это, Густав закатывает глаза.

Дверь открывается, появляется Лея.

– Хотите, я принесу что-нибудь из кафе? – спрашивает она, кладя на стол пачку бумаг.

– Двойной эспрессо… и «Ред Булл», пожалуйста, – говорит Густав.

– А из еды?

– Ничего не надо, спасибо. Я не хочу есть.

– Хорошо. А тебе?

– Только черный кофе, пожалуйста, – отвечает Хенрик, и Лея выходит из допросной.

Густав вытирает ладони о брюки и пытается сесть поудобнее.

– Все хорошо? – спрашивает Хенке.

– Пора бы начать действовать.

– Мне жаль, что вам приходится проходить через все это, у меня у самого две дочери, но они старше ваших. Вы не могли бы немного рассказать об Астрид и Вильме?

– Рассказать что? Они внешне похожи, но у них совершенно разные характеры. Астрид поактивнее. Вильма осторожная и задумчивая, но у нее такой же взрывной темперамент, как у Карро. Никто не способен так вывести меня из себя, как моя жена.

Он улыбается, но понимает, что Хенке это неинтересно, это просто способ заставить Густава расслабиться, ошибочно почувствовать себя в безопасности.

– Я люблю в ней абсолютно все. С первой встречи.

– А как вы познакомились?

– Она играла главную роль в одном фильме. Недостижимая девушка моей мечты. Такие девчонки из высшего общества никогда даже не смотрели в мою сторону. Когда у меня появились деньги, я вложил некоторую сумму в фильм, в котором она исполняла главную роль. Тогда-то мы