Важно также отметить, что всемерная поддержка со стороны Советской России (которая продолжилась и в ходе дальнейшей гражданской войны в 1947–1950 гг, хотя разрушенная войной с нацистской Германией страна и не располагала большими ресурсами) осуществлялась на фоне резко возросшей геополитической активности США в Китае и существенном увеличении военной и финансовой помощи Гоминьдану (общая только финансовая помощь с 1946 по 1949 гг. оценивается примерно в 4,5 млрд долларов), поскольку администрации США был вовсе не нужен независимый, неподконтрольный им, к тому же ещё и коммунистический, Китай. Именно поэтому уже в 1945 г. американский главнокомандующий Д. Макартур (1880–1964) не только позволил Чан Кайши принять капитуляцию более 1 млн. солдат японской армии в подконтрольных Гоминьдану районах, но и использовать всё их вооружение. Кроме того, не были даже разоружены войска прояпонского марионеточного правительства Ван Цзинвэя, которые влились в гоминьдановские формирования. В конце сентября 1945 г. под предлогом приема капитуляции войск Японской империи американцы высадили в материковом Китае три дивизии морской пехоты (например, в Циндао), под нажимом Г. Трумэна (1884–1972) были заключены соглашения с Гоминьданом о предоставлении вооруженным силам США «особых прав» в Китае, в том числе, возможность создания военных баз, при этом параллельно были организованы переговоры о предотвращении гражданской войны между КПК и Гоминьданом в Чунцине, правда, лишь с целью затягивания времени для перегруппировки гоминьдановских войск. Всё это уже позволяет сделать вывод о том, что борьба КПК против Гоминьдана в сложившихся геополитических условиях стала продолжением борьбы за независимость Китая. И в этой борьбе КПК опиралась на помощь Советской России.

Особенности социально-экономической политики гоминьдановского правительства и его социальная база

Исследователи нанкинского десятилетия обращают внимание на ряд особенностей социально-экономической политики гоминьдановского руководства. Обычно они обращают внимание на её крайнюю непоследовательность и ситуативность, на существенное расхождение провозглашенного следования в её реализации политическим заветам Сунь Ятсена и реальных принимаемых мер регулирования всех сфер общественной жизни Китая. Даже формально провозглашаемый гоминдановским руководством национализм, как принцип политического управления, также не был реализован, особенно в отношении отстаивания интересов Китая при открытой агрессии Японской империи и огромных потерях китайского народа, понесенных в борьбе за независимость (до 35 млн. человек, при том, что большая часть этих потерь приходится на гражданское население).

Если говорить про макроэкономическое регулирование, то гоминьдановское руководство пыталось ориентироваться на этатизм – основополагающую роль государства в создании условий и регулировании процесса социально-экономической модернизации. Что, впрочем, не было чем-то принципиально новым. Этатизм в 1930-е гг. стал основной концепцией государственного управления на фоне последствий глобального экономического кризиса и «Великой депрессии», а также успешных примеров осуществления такой политики (сталинская модернизация в России, кемалистская модернизация в Турции).

По-началу активная этатистская политика была поддержана разными слоями общества Китая, прежде всего, крупной буржуазией. Поскольку гоминьдановское руководство восстановило таможенную автономию, при проведении активной протекционистской тарифной политики, и ликвидировало с 1930 г. внутренние таможенные барьеры (что должно было способствовать формированию единого национального рынка). Была проведена реформа банковской системы с упором на создание централизованного государственного управления ею (в 1928 г. учрежден государственный Центральный банк Китая), позже был создан даже Крестьянский банк Китая. Было унифицировано денежное обращение, гоминьдановское правительство в 1933 г. ввело государственную монополию на эмиссию денег и запретило хождение серебра в слитках (ляны). А с 1935 г. единственным законным платежным средством в Китае стали банкноты правительственного банка, что привело к стабилизации финансовой системы. Рос и частный банковский сектор: общее число коммерческих банков увеличилось с 69 в 1927 г. до 174 в 1937 г. при значительном росте их активов и доходности. При этом правительственные банки Китая стали скупать активы частных банков и инвестировать в промышленное производство, железнодорожное строительство, в создание пароходных компаний. Создание новых инструментов макроэкономического регулирования позволило нанкинскому руководству попытаться реализовывать меры планового антициклического регулирования экономики, прежде всего, в целях поддержки национальных товаропроизводителей, пострадавших от «Великой депрессии» (спичечная, цементная, сахарная, шерстоткацкая, угольная и другие отрасли промышленности). А также ориентироваться на создание монополий в ключевых отраслях экономики и производства (первые промышленные монополистические группировки: текстильные предприятия группы Жун Цзунцзиня, химические компании «Цзюда» и «Юнли», цементная компания «Цисинь» и др.), чему способствовало и срастание политического руководства Китайской республики и крупного частного бизнеса. Этот же процесс способствовал и существенному росту коррупции на всех уровнях гоминьдановского государственного аппарата.

Уделялось внимание и развитию транспортной инфраструктуры и увеличению грузоперевозок (которые, правда, осуществлялись во многом в пользу иностранного капитала). Была создана китайская национальная гражданская авиация, строились шоссейные дороги, расширился национальный речной и морской флот. Оживился импорт: при существенном сокращении импорта товаров широкого потребления и продовольствия увеличился импорт машин и промышленного оборудования. При этом позиции иностранного капитала постепенно были ослаблены в пользу крупного национального капитала. Правда, гоминьдановское руководство всё равно рассчитывало на иностранные займы и частные инвестиции, которые, в условиях «Великой депрессии» получить было крайне сложно. Поиск возможностей для крупных займов активизировался с эскалацией японской агрессии.

Пыталось гоминьдановское руководство регулировать и социально-трудовые отношения посредством создания проправительственных рабочих организаций – профсоюзов и жестких расправ с прокоммунистическими лидерами рабочего движения. Принято было и новое рабочее законодательство, определявшее основные условия труда рабочих, ограничивавшее рабочее время, устанавливавшее минимальную зарплату, признававшее право рабочих на создание профсоюзов, на забастовки, право на заключение коллективных договоров. Правда, это законодательство охватывало небольшую группу квалифицированных рабочих. В то время как в Китае подавляющее большинство рабочих были не- или низкоквалифицированными.

Аграрная политика гоминьдановского руководства, направленная на «умиротворение» деревни, базировалась на принятом в 1930 г. Аграрном законе и других законодательных актах, согласно которым, например, декларировалось ограничение арендной платы до 37,5 % собранного крестьянином-арендатором урожая, защиту интересов арендатора, административное регулирование отношений землевладельца и арендатора, право на создание крестьянских союзов, прогрессивное налогообложение на излишки земли и другие меры. Но гоминьдановское руководство не располагало политическим капиталом и волей для улучшения жизни крестьян, поэтому все законодательные акты в основном так и остались благими пожеланиями. Ведь и средств на их реализацию в масштабах огромной страны не было. К примеру, поземельный налог собирали местные провинциальные власти, а не центральное правительство.

Если макроэкономическая политика гоминьдановского правительства характеризовалась хоть какими-то успехами, то социальная политика не отличалась эффективностью. Гоминьдановскому руководству так и не удалось создать никакой прочной социальной базы для проведения провозглашенных реформ, его внутренней и внешней политики. Нанкинское правительство открыто выражало и представляло интересы крупной (прежде всего, шанхайской) буржуазии и ряда относительно лояльных его власти региональных милитаристов. В социально-экономическом смысле данную партию сложно назвать даже буржуазной. Ни широкие массы сельского населения (включая даже некоторых землевладельцев), ни рабочие, ни прогрессивно настроенная интеллигенция (например, студенты, преподаватели