Телефон снова вибрирует. Взгляд на часы, по-прежнему Джеймс.

«Уриил», – говорит она, – «сегодня тот самый день. Ты знаешь, что должен сделать».

«Госпожа…», – пытается он.

«Черта с два, а не госпожа!» – взрывается она, заставив меня подпрыгнуть. Как у нее получилось звучать… как будто из бездны? Я почувствовал, как по спине пошли мурашки. Стены действительно задрожали? Не понимаю, по какой причине, но мне стало страшно. Неожиданно я больше не чувствую уверенности в себе. Куда я вляпался? Она просто пылала, другими словами не описать. Она грохотала и пылала. Голос стал шипящим. Уриил не моргнул глазом, но я заметил, что он нервничает.

«Сегодня тот самый день, так что иди и делай то, что должен. Мне уже пришлось поговорить об этом с Михаилом. Я уже сказала ему, что высоко ценю ваше мнение, пока оно полностью совпадает с моим. А иначе мне глубоко плевать, что вы считаете верным или ошибочным. Я так решила, и так будет. Точка. И чтобы я больше к этой теме не возвращалась».

И боже мой, когда она произносила последнюю фразу, в комнате стало темнеть и появился запах серы. Никакой ванили. Вонючая сера.

13 января 2017, 11.23

«Слушаю тебя, Джеймс», – я разговариваю, используя беспроводные наушники, и рискую показаться сумасшедшим, хотя в Лондоне редко так ставят вопрос.

«Возникла проблема, во время занятия».

Я быстро сверяюсь с часами и догадываюсь, что сейчас у него перерыв: он ведет на одном предприятии курс по эффективной коммуникации, который я ему поручил. Очень странно, что он мне позвонил в это время, поскольку обычно мы связываемся в конце рабочего дня, чтобы обменяться информацией. Джеймс весьма способный, до сих пор он справлялся как следует. Я продолжаю шагать к магазину кроссовок, куда я обещал своей дочери зайти, чтобы проверить, не поступила ли последняя модель одной марки, без которой (по ее словам) ей никак не обойтись.

«Слушаю», – повторяю я. Не люблю эти хождения вокруг да около, ни в личном общении, ни по телефону.

«Я поругался с одной из участниц», – докладывает он. Я замечаю, как его голос слегка дрожит, и понимаю, что он взволнован.

Я держу нейтральный и спокойный тон, чтобы наверняка получить от него как можно больше сведений. Понятно, что что-то случилось. Нужно понять степень ущерба. А лучший способ сделать это – сохранять спокойствие. Находясь в трезвом уме, скорее достигнешь лучших результатов.

«Объясни», – побуждаю его я, продолжая идти.

«Сегодня утром у меня было занятие с новой группой менеджеров. Одна из учениц стала проявлять враждебность, едва войдя в аудиторию. Она даже сбросила со стола блокнот для записей. Я свел все к шутке и, стараясь не драматизировать, поинтересовался, что не так. Оказалось, что она в бешенстве из-за того, что ее заставили принимать участие в обучении».

Я по-прежнему иду вперед и молчу, лишь издав едва заметный звук, чтобы Джеймс понял, что я все еще на линии.

Джеймс продолжает: «Она тут же начала высмеивать все, что я говорил, шумела, отвлекала соседей. Сначала я вежливо попросил ее отнестись с уважением к присутствующим коллегам, она мне ответила грубо, и я потерял голову. Я ее оскорбил, и она покинула класс с большим скандалом. Заварил же я кашу».

Пару секунд, чтобы убедиться, что он закончил, и вступаю я. Чтобы не говорить запыхавшимся голосом, я остановился перед витриной магазина со своеобразными предметами для обстановки дома.

«Ок, Джеймс. Когда ты возвращаешься в класс?»

«Через десять минут».

Я колеблюсь, не спросить ли его, какими именно словами он оскорбил ученицу. Любопытство одерживает верх.

«Что ты ей сказал, Джеймс?»

«Что она меня достала, что ей следует прекратить выносить всем мозг и чтобы она шла на…»

«Посыл она, очевидно, уловила», – отвечаю я, не выдавая улыбки. Он не замечает мой шутливый тон и ждет дальнейших указаний.

«Хорошо», – продолжаю я. – «Важно начать занятие, не упоминая о произошедшем, как будто ничего не было. Никаких шуток, никаких комментариев. Точка. Затем, как только закончишь, сходи и поговори с Викторией, она отвечает за курсы, объясни ей все и спроси, что дальше делать, нужно ли предупредить кого-то еще. Пока понятно?»

Он сглатывает, даже по телефону слышно.

«Ясно».

Он определенно ждет от меня чего-то еще, поэтому я заставляю его подождать, всего мгновение, но вполне достаточное, чтобы его охватила паранойя. Так уж мы, люди, устроены: предполагаем худшее и предаемся самым черным мыслям.

Один из моих наставников много лет назад сказал: «Запомни, каждое разочарование требует тщательного планирования». И он был прав: чтобы испытать разочарование, необходимо выстроить целую серию ментальных сценариев, которые потом не в точности совпадают с реальностью, что заставляет нас чувствовать себя плохо.

Поэтому моя мантра такова: «Присутствуй в моменте, дыши, будь здесь и сейчас». Пока ты осознаешь свое дыхание, мозг может думать лишь об этом действии, и, следовательно, тебе легче забыть обо всем остальном.

Тем не менее, я даю Джеймсу поволноваться минутку.

«Итак. Несомненно, ты устроил бардак. Ты же понимаешь, что от тебя я ожидаю более высокого профессионального уровня».

«Я знаю».

«Ок. Допускаю, нежная дева заслужила таких слов, да и слов похлеще тоже и не таких слов. Возможно, мы уладим дело без лишнего шума. Позвоню-ка и я Виктории, после того как ты поставишь ее в известность, чтобы разобраться, необходима личная встреча или вопрос будет закрыт и так. Второй вариант кажется мне более вероятным. На этом все».

Я жду еще пару секунд, он молчит. Что делает ему честь. Он отлично знает, что я не выношу, когда мне отвечают, извиняются или оправдываются после того, как я дал обратную связь. Любое предложение, начинающееся словами «Но я…», в таком контексте способно разбудить во мне жажду убийства, с которой трудно справиться. Мои сотрудники хорошо это усвоили.

«Хуже всего, Джеймс, что ты потерял контроль. Это неправильно и терпеть я не стану. Я понимаю, что с каждым может случиться, но уверен, у тебя достаточно сил,