— Верно, — усмехнулся в бороду Василий и глянул на моего боевого холопа.

— Думается мне, неспроста, и все слышали о появившемся царевиче Дмитрии, которого царь ворёнком в грамотах называет. Вот чую я, от этого и смотр, может, на Москву призовут, — зло и недовольно произнес Василий.

— Там и узнаем, чего гадать, — выдохнул я.

Идти в Москву и принимать сейчас участие в этой заварухе я пока не был готов. К тому же знал, что Дмитрий возьмет власть.

— То верно, — тут же кивнул Василий. — На смотре свидимся, прощевайте.

— И ты прощай, Василий, — махнул я рукой, и он, вскочив на коня, отправился дальше.

Прокоп и Богдан тут же затворили ворота и вопросительно на меня глянули.

— Чего смотрите? Смотр так смотр, собираться надо и выезжать, — огляделся.

— Это да, — грустно кивнул Прокоп.— Только как мне быть? Мерин то мой ранен, еще неделю, а то и две не стоит его под седло брать.

— Красавку мою возьмешь, — тут же ответил я, даже не задумываясь.

— Ну да, для смотра пойдет, она кобылка хоть и старая, но бегает, — тут же улыбнулся мой послужилец.

— Вот и решили, ты лучше скажи, когда выдвигаться стоит? — задал я вопрос.

— Завтра после полудня, до Гороховца полтора дня, в дороге переночуем, а к вечеру уже и в городе будем. Остановиться можно, на съезжей избе или в гости кто зазовет, — глянув в сторону конюшни, пояснил Прокоп.

— Добро, — кивнул я и уже собирался пойти в сторону дома, как Прокоп вновь заговорил:

— Думал, с годину хоть отдохнем от царевой службы, а тут…— И он махнул рукой.

— Может, и не придется никуда ехать, так… проверят, грамоту какую зачитают да глянут на нас, — медленно произнес я.

— Твоя правда, Андрей, и такое может быть. Дело-то не слыханное, убитый царевич объявился, — глухо произнес Прокоп и развернувшись, потопал к своему дому, а следом и Богдан, бросая на меня взгляды.

Вернувшись на веранду, я уселся на прежнее место и открыл ларец, а после достал большую грамотку с печатью.

От предвкушения, а может, внутреннего волнения у меня задрожали руки, но, справившись с собой, я развернул грамотку и от туда выпали два листа, они были будто вырваны из какой-то книги, отложив их в сторону я начал читать грамоту.

— Во имя отца, и сына, и святого духа, святыя и живоначальной троицы, и ныне, и присно, и вовеки веков, аминь. Это, что молитва какая-то?— не удержался я от вопроса самому себе. — Да не, не может быть, на молитвы печати не ставят, я продолжил читать.

— Многогрешный и худый раб божий Василий при своем животе в своем смысле пишу сию грамоту душевную. Благословляю своего сына Володимира своей вотчиной, коей благословлен я милостью божьей и царской. А даю ему на городе Москве слободку Колычевскую. Села у Москвы: Сараево, Еднинское, Карташево, Ясенево. Замосковские волости: Раменейцов, Загарье, Кунье, Волхна, Селна, Гуслица, да Гжель, а также волости: Алешня Воскресенская и волость Перовская в Можайском уезде. Города: Вышегород, Старица, Холм и холмские волости, Новое городище и волость Синюю.

Тут до меня дошло, что я держу в руках. Это была чья-то наследственная грамота, а судя по количеству наследства, явно не простого человека, боярина какого али князя. Вот только что она делает в сундучке моего отца, да и персти с крестиком в придачу к печати заставляют задуматься. И я углубился дальше в чтение.

— Оберегать же сына моего, Володимира, покуда в силу он не войдет, поручаю жене своей, Софье Старицкой, да другу своему верному: Петру Волынскому. Писано все моей рукой в семь тысяч восемьдесят второго года от сотворения мира, князь Василий Владимирович Старицкий.

— Действительно не простой человек, целый князь. Только ответа на вопрос, откуда это в отцовом сундучке, нет. Так, стоп. Чего-то я туплю, причем сильно, вроде головой не ударялся. Хотя, опять же, это спорно, Андрей как раз ударялся, и сильно, — пробормотал я, успокаивая себя. — Имя-то отца Андрея — Владимир, ну, точнее, уже, наверно, моего, и в этой грамотке идет речь о Владимире. К тому же там указана и Софья Старицкая, мою бабку и мать отца тоже Софьей звали.

Я тут же вновь полез в ларец и достал грамотку в которой говорилось о ее свадьбе с Кондратом Белевым, и она там фигурирует как Волынская.

— Это, что же получается, что она два раза замуж вышла? — задумчиво произнес я. Да нее, не может быть, не то время. Не могла женщина два раза замуж выйти, вот совсем не могла. Значит дело не чистое. Может какая-то из этих грамот поддельная или фиктивная? — начал я сам вести с собой разговор.

— Не понятно, — и я взяв в руки две вырванные страницы, что прежде выпали из наследственной грамоты князя и вчитался уже в них.

Это были действительно вырванные страницы, на одной говорилось о венчании Софьи Волынской и князя Василия Старицкого, а на другой странице о том, что у Софьи родился сын Володимир.

— Странно, — буркнул я, откинувшись на стену принялся размышлять.

«Ну князь, то явно выше чем Кондрат Белев, и свадьба со Старицким мне представляется более реальной. Да и вон подписи все, да и на наследственной печать есть, как и малая печать на перстне. Да и по указанным датам получается, замуж за Белева она вышла, после состаления наследственной грамоты, по крайней мере в том же году и уже имея сына. Хотя в грамотах с Белевым говориться, что это его сын, но они более поздние по времени. Вот только вопрос, зачем нужны эти грамоты о свадьбе с Белевым? Ответ находился только один, что бы скрыть свадьбу со Старицким и рождения сына от него, и что бы все думали, что это сын Белева» — мелькали у меня мысль.

«Понятно, что ничего не понятно. А зачем такое надо было скрывать? Видимо была какая-то опасность»

Вот только судя по этим грамотам, я получается князь? Точнее наследник княжеского достоинства, раз наследую за своим отцом.

Это, выходит, я князь? Я князь Старицкий и никакой не Белев?

Я минуты три сидел как пришибленный, пытаясь осознать эту мысль и просто уложить в голове.

— Так, рано делать выводы, надо