– Ой-ой, «замышлял против Верховного Бога», – передразнил ее Велес. Он хотел выглядеть иронично-веселым, но слова его задели. Я видела, как напряглись его желваки. – Этот Верховный Бог не моргнув глазом вышвырнул тебя из мира Прави. Даже не дал объясниться, насколько помнишь. А ты была его любимой дочерью. Хотя… у моего братца очень специфическое представление о любви. Этот Верховный Бог ослепил тебя в наказание и обрек на вечные скитания в мире смертных. И ты еще понятия не имеешь о других его поступках. Против этого милосердного и доброго Верховного Бога я замышлял? – невинно продолжил он.

Мара открыла и закрыла рот. Слезы всё еще текли по ее щекам. Это было похоже на семейную ссору – слишком человечно. Они оба страдали от сказанных слов, но не слышали друг друга.

– Достаточно, – рявкнула я, не осознавая, что подняла голос на высшее существо. – Не стоит при мне заставлять Мару плакать. Я могу разозлиться.

Да, она помогала ему против воли. Да, Кален и Мара служили Велесу. Но они заботились обо мне. Они были моей семьей.

– Она может разозлиться, посмотрите вы на нее! – пропищал Велес как будто моим голосом, после чего ледяным тоном продолжил: – Не стоит угрожать тому, кто в разы сильнее! Думаете, я здесь злодей?!

Он повернулся к Маре и начал надвигаться на них с Каленом, сопровождая каждое слово обвинительным жестом указательного пальца.

– Я говорил тебе: твой отец не тот, за кого себя выдает! – рыкнул бог. – Вся его власть построена на лжи. Весь его образ – обман! Я открыл тебе правду, а ты хотела донести на меня! Хотя я годы покрывал твою связь со смертным!

– Ты подставил нас! – с гневом выкрикнул Кален. – А потом заставил служить и совершать мерзкие поступки.

– Ты как был глупцом в своей смертной жизни, так и остался, – сокрушенно вздохнул Велес. – Кем бы ты был, смертный – восьмой сын? Я подарил тебе вечную жизнь. Ты уже тридцать лет как должен скитаться в мире Нави, а там, я уверяю, не сильно весело. А что груз бессмертия слишком тяжел – так об этом нужно было подумать до того, как хлебать Живую воду!

– Ты забрал мою душу! – закричал юноша, а Мара порывисто стиснула его ладони. Мне стало жаль их всех. Они были несчастны в своей злости и обидах.

– Ох, все души кому-то да принадлежат, – проворчал Велес. – Вон их души тоже мои, – он указал на нас с Владаном, который в ответ на эти слова крепче сжал мою руку. Еще немного – и сломает. Но я не собиралась жаловаться. – Не вижу, чтобы рыдали и рвали на себе волосы. Ты просто злишься, что пошла глупая людская молва, что твоя смерть в иголке. А иголка – в яйце. А яйцо-о-о… где? В медведе? Запамятовал. Но ведь и не я придумал эту дурную сказку, – хихикнул он, а Кален смертельно побледнел, и я наконец поняла смысл шуток Велеса. Этот чахнущий вид, изможденный взгляд… Он и правда похож на Кащея – костяного царя, про которого тут и там идет молва. Интересно, про нас с Владаном тоже придумают сказки? Ведь мы теперь тоже… бессмертные.

Да, мне было жаль их, этих человечных богов и полубогов, но не настолько, чтобы продолжать наблюдать за семейной склокой. Я хотела покинуть круг и ближайшие полвека провести с любимым, не отходя ни на шаг. Осталось только выяснить, как остановить его жажду выпить мою кровь досуха.

– Никак, – внезапно ответил Велес, словно прочитал мои мысли. – Иначе вас бы здесь не было, дети мои.

– Дети… То есть… то есть мы – твои дети? – я ничего не понимала.

– Я не являюсь вашим отцом в прямом смысле, – заметил Велес. – Но все вы – мои творения, и я создал вас не просто так. Всё это имеет смысл, и даже не такой уж подлый, как вы с Каленом думаете, Мара, – казалось, что он говорит искренне. – Я создаю семью, чтобы рука об руку править мирами.

– Свергнув Перуна, – ввернула Мара.

– Свергнув Перуна, – согласился бог. – Если бы вы увидели всю картину целиком – а когда-нибудь будете готовы увидеть, – тогда вы поняли бы, что Перун умеет лишь владеть, забыв о других. Думая лишь о себе. Такой бог уничтожит жизнь. Для него люди – лишь жалкие создания, которые служат его целям. Разве такого бога достойны миры и человечество?

Мара нахмурилась, а Кален серьезно задумался.

– Мое время сегодня заканчивается, – продолжил Велес. – Я не могу, подобно вам, жить в мире Яви. Соглядатаи, которых приставил ко мне Перун, не дремлют. Мне нужно собственное воинство, и вы станете моими руками, вы будете моими глазами. Пусть сейчас вами руководят страх и повинность. Но в один из дней вы разде́лите мои убеждения. В день, когда расскажу правду. А сейчас поговорим о служении.

Я перевела дыхание. Началось. Вопрос цены.

– Ягишна, – Велес повернулся ко мне. – Ты чувствуешь силу внутри. Я выбрал тебя как самую способную ведунью и с помощью обряда крови превратил в первую ведьму в мире. Бери учениц. Чем больше ведьм обучишь, тем проще будет управлять своей силой. Она уже не покажется тебе столь… всеобъемлющей. Понимаешь?

– Какова цена этой силы? – спросила я.

– Цена? – удивился Велес. – Свою душу ты отдала мне, когда выкосила деревню, заставив бедняжку Морену изрядно запыхаться. Вы – мои дети, повторю, и вы ищете мне последователей. Чем больше людей поклоняются мне, тем слабее Перун. Ты, Ягишна, будешь прародительницей ведьм.

Не так уж плохо, как я думала.

– Владан, ты – воистину редкое создание. Я знаю, что сейчас твоя тяга к крови почти невыносима, – продолжил наш новоиспеченный отец. – Но чем больше ты создашь детей ночи, тем легче будет подчинить жажду. Кровь отныне – твоя сила. Распоряжайся моим даром с умом. Создай большую армию, но обращай людей осторожно, дабы не превысить численностью, так скажем, кормовую базу, – закончил он, поморщившись.

– То есть моя цена – вечная жажда? – уточнил Владан.

– Да-да, а еще вечная жизнь, неуязвимость и несколько умений, из-за которых можешь страдать целую вечность, – ехидно заявил Велес.

– Для бога ты ведешь себя очень по-человечески, – удивился любимый. – У меня еще вопрос. Мы можем жить вместе с Ягишной, не разлучаясь?

– Это следующее мое задание, – ответствовал бог. – Вы с Ягишной отправитесь туда, где поклоняются другим богам, и будете жить и копить сведения. Пятьдесят лет в одном месте, сорок – в другом. Мы должны найти слабые места у союзников Перуна. Но это небыстрая работа. Впереди у вас много лет обычной жизни. Не привлекайте внимания, набирайте учеников и учениц в каждом поселении – но лишь среди надежных людей.

– Я, в свою очередь, хотела бы, чтобы Мара и Кален были рядом, – заметила я.

– Ягишна, неужели ты можешь простить нас! – закричала Мара и бросилась ко мне, ее брови жалобно подскочили. – По нашей вине тебе столько пришлось пережить. Я думала, ты возненавидишь нас!

– Возненавижу? – я искренне удивилась. – У меня никогда не получалось быть своей среди людей. Почти всю жизнь я получала лишь тычки и плевки. Кроме Владана, со мной почти никто не разговаривал – пока не прихватит хворь, конечно. Думаю, что Кален только пробудил настоящую сущность этих людей, Морена.