В канун нового оборота я ходила из угла в угол по избе и в волнении заламывала руки. Могла ли я что-то забыть или упустить? Всё должно быть четко и в соответствии с правилами обряда, и мысли об ошибке допускать нельзя. За неделю до этого Кален отвез меня к заброшенному алтарю Велеса, и я впервые принесла жертву этому богу, о котором знала лишь из подслушанных разговоров бабки и матери. Кровь кобылы обагрила жертвенный камень, и последующее сожжение прошло даже быстрее, чем я ожидала. Тщательно собрав золу, я очистила лошадиный череп. А в нашей деревне шептались, что животное Велеса – козел. Ничего-то они не знали.

Близилась полночь. Я начисто вымылась и надела новое платье, которое мне справила Мара. Кто бы подумал, что слепые могут настолько аккуратно вышивать прекрасные узоры. Сама рукодельница сидела на скамье, терпеливо слушая мои взволнованные шаги.

– Кален будет с минуты на минуту, и мы в тот же миг отправимся на могилу, – в сотый раз произнесла подруга и похлопала рядом с собой. – Присядь ко мне. От твоего топота голова болит.

– Ладно, – согласилась я и упала к Маре. Но энергия бурлила внутри, и ноги против воли мелко подрагивали. Мара несколько мгновений размеренно дышала, после чего успокаивающе положила ладонь мне на колено. Я так удивилась, что перестала шевелиться вообще. Я ощутила необычный холод, исходящий от подруги. Кинула взгляд на руки – перчатки на месте. Без них я вообще ее не видела. Мы редко касались друг друга, я избегала контактов любыми способами, хотя случалось, что мы соприкасались. Но я не обращала внимания раньше, что тело Мары было таким холодным.

– Знаешь, – заговорила подруга, и серьезность ее тона заставила мое сердце сжаться. – Я скажу тебе одну вещь перед обрядом. Запомни ее и подумай. Еще не поздно отступить.

Я недовольно закатила глаза. Но, конечно, Мара не увидела этого, а потому продолжила:

– Часто нам кажется, что мы играем главную роль в жизни. Сами себе мы представляемся камнем, что летит в спокойную гладь мироздания, чтобы оставить на поверхности след, повлиять на события или изменить что-то. Но, как правило, заблуждаемся. Обычно мы – лишь круги на воде, что расходятся от камня, упавшего давным-давно.

– Я ничего не поняла, – мой голос прозвучал недовольно, потому что она говорила сущую нелепицу. – Это моя жизнь, и, конечно, я играю в ней главную роль.

Мара сокрушенно вздохнула и открыла рот, чтобы продолжить. Но дверь избы распахнулась, и показался Кален. Руки его были пусты, и на миг я испугалась, что ему не удалось добыть вереск для обряда.

– Я принес, – только и сказал он, даже шагу не делая на порог избы, и я с облегчением увидела лямки заплечной сумы, почти сливающиеся с цветом рубахи Калена.

Рванув со скамьи, я подхватила свой мешок, в который до этого тщательно сложила всё необходимое. Меня уже не интересовали тайные смыслы слов Мары. Всё перестало иметь значение. Обряд – вот что заботило меня.

Кажется, до могилы я бежала, несмотря на тяжелую но́шу на спине. Мара и Кален еле поспевали, Мара крикнула, чтобы я не спешила, но потом сдалась и прибавила шаг. Каждый из нас нес по лучине. А в суме Калена было еще очень много заготовок, которые он делал целую неделю и которых хватит, чтобы поддерживать огонь хоть всю ночь.

Добежав до привычного места, я бросила мешок к ногам и обернулась. Кален как раз подошел и, скинув свою суму с плеч, развязал ее и вывалил на землю пламенники. Втыкая их в землю, мы сделали идеально ровный круг. Он выступит символом огня, который необходим для обряда, и обеспечит нас светом.

– Начнем? – думаю, где-то глубоко внутри Кален надеялся, что я могу передумать.

Но я кивнула. Забрав у него пучок сушеного вереска, я шагнула в круг. У меня было всё, что необходимо. Перехватив поудобней горящую лучину, которую так и не выпустила из рук, я бросила взгляд на часть моей семьи, которая должна была остаться за кругом.

– Спасибо, – на всякий случай я решила попрощаться. – Что бы ни случилось, я останусь вам навсегда благодарна за эту возможность.

– Мы будем рядом, – прошептала Мара. – Помни, мы не желали зла, – в ее незрячих глазах блеснули слезы.

Глубоко вдохнув, я приступила к созданию круга огня, зажигая пламенники один за другим противосолонь[2]. Вторым по счету был соляной круг: белые крупицы падали на землю, словно снег.

Опустив пылающую часть пламенника в землю, я провела тлеющим, еще жарким углем третий круг. Вокруг плясали тени. Кален и Мара были рядом, но я чувствовала себя одной во всём мире. А больше – ничего особенного. Ни гнетущего чувства, что предаю богов, принося жертву тому, кто проклят. Ни вины за тайный обряд. Только страх, что ничего не получится.

Достав из мешка склянку, я пролила кругом воду, взятую из почти пересохшего пруда. Мертвая вода для павшего бога, четвертый круг замкнулся. Зачерпнув из мешочка пепел жертвенной лошади, я растерла его между пальцев и нарисовала пятый круг.

Остались воздух и земля – и круги будут замкнуты. Потом только кровь. Дрожащими руками не сразу получилось выбить искру, чтобы поджечь пучок трав. Рядом, дразня, горел уже недоступный мне огненный круг. С третьего раза травы занялись, и я приподняла руку с вереском. Пронося тлеющие травы по кругу, старалась не спешить, создавая неверный шестой круг стихии воздуха. И, наконец, зачерпнув могильной земли, я, двигаясь всё так же противосолонь, замкнула финальный, седьмой круг.

Преграды из проложенных кругов казались незначительными, но, встретившись поверх них с обеспокоенным взглядом Калена, сжимавшего в объятиях всхлипывающую Мару, я поняла, что они очень-очень далеко. Мара, словно почувствовав мой взгляд, отняла лицо от груди парня и ободряюще улыбнулась. Кален же выглядел настолько расстроенным, что мне это казалось просто несправедливым. Будто бы он не хотел счастья для меня.

Вернувшись к обряду, я достала череп лошади и поставила в середине внутреннего круга. Дело за главным. В кармане платья лежал наточенный нож. Опустившись на колени, я надрезала палец и начертила кровью Велесов знак на лобной кости черепа.

Верхушки деревьев зашевелились, лес взволнованно зашептал.

– Крови… – шумели деревья, и земля вторила им: – Крови…

Лезвие прошло вдоль предплечий легко, движение вызвало лишь короткую вспышку боли. Я наблюдала, как заструилась и закапала моя кровь с пальцев. Это было даже красиво. Красиво и жутко. Я подумала, это не займет много времени. Для верности провела ладонями по земле, позволяя крови свободно течь, впитываясь в почву. Еще, еще немного. Ветер задул яростными порывами, взметая мои волосы, огненный круг заплясал всполохами.