и ни разу не проронил ни слова о том, что видит в ней что-то большее, чем друга. Томмазо обычно предпочитает, чтобы его завоевания были немного дальше от дома.

Но разве не два дня назад я был таким же, как мой лучший друг? Я смотрел на Софию не иначе, как на лучшую подругу моей младшей сестры. Но сейчас… сейчас я не знаю, что, черт возьми, происходит с моей головой. Может быть, это реакция на стресс от осознания того, что мне придется провести остаток жизни с Авророй. Что бы это ни было, это должно прекратиться — немедленно.

Мелодичный голос Софии доносится до меня, когда я приближаюсь, и я понимаю, что теперь мне нужно решить, как я буду справляться с последствиями нашего совместного поцелуя.

Должен ли я рассказать о том, что произошло, и попросить ее держать рот на замке? Я не думаю, что нужно угрожать ей, чтобы это осталось между нами. Она достаточно умна, чтобы понять, что ничего хорошего не будет, если она расскажет кому-нибудь о нашей маленькой неосторожности. Кроме того, я уверен, что она хочет сохранить свой безупречно чистый имидж.

И хотя для меня не составит большого труда загулять после того, как мы с Авророй поженимся — что в нашем мире не редкость, особенно если брак заключен не по любви, — слухи о том, что я любовница, не лучшим образом скажутся на брачных перспективах Софии.

Тогда я решаю сделать вид, что этого не было. В конце концов, это все равно не может повториться.

— Привет, ребята.

Я обхожу Софию и сажусь на стул слева от Томмазо. Мой взгляд переходит на Софию.

Она смотрит на меня в течение одного удара сердца, затем ее взгляд устремляется в пол.

— Ты только что закончил свой звонок? — спрашивает Томмазо.

Я киваю. — Да.

Я еще не решил, буду ли я рассказывать ему о том, что сказал мне Марсело. У меня нет причин подозревать Томмазо в том, что он не просто предан мне и нашей семье, но я должен быть уверен, что мое доверие не напрасно. В нашем деле никогда нельзя быть слишком осторожным. Если доверяешь не тому человеку, тебя могут убить.

Когда я не стал рассказывать о своем телефонном разговоре с отцом, Томмазо понял мой намек на то, что я не буду больше обсуждать эту тему, и сменил тему. — Вечеринка вчера была потрясающая.

Я пожимаю плечами. — Все было нормально. Я выпил больше, чем следовало. Большая часть ночи для меня как в тумане.

Мой взгляд встречается со взглядом Софии, и, к ее чести, она ничего не говорит. Я готов поклясться, что в ее глазах мелькнула вспышка обиды, но она прошла и исчезла через миллисекунду. — Тебе было весело, София?

Я вскидываю бровь, словно осмеливаясь выдать ее.

— Все было хорошо.

Она смотрит в сторону и обводит взглядом комнату, как будто надеется, что Супермен придет и спасет ее.

— Ты была там с Джованни, да? Вы теперь вместе? — спрашивает Томмазо.

Мне не нравится, как я слегка подаюсь вперед, желая услышать ее ответ.

Она сдвигается с места. — Я не знаю, что между нами происходит.

— София!

Мы все втроем поворачиваемся в сторону голоса Миры. Она спешит от лифта, Марсело небрежно идет следом.

— Эй, куда ты убежала вчера вечером? Джованни искал тебя, — говорит Мира, как только подходит к нам.

София смотрит на меня, а затем возвращает свое внимание моей сестре. — Извини, меня беспокоил желудок, и я решила, что лучше просто уйти оттуда. Мне было бы неприятно, если бы меня стошнило на глазах у Джованни.

Беспечная улыбка перекосила ее губы.

Ложь легко слетает с ее языка, что меня удивляет, но я благодарен ей за то, что она не выдает меня.

Мира нахмурилась. — Ты сейчас хорошо себя чувствуешь?

— Да, хорошо. — Она улыбается. — Думаю, может быть, я слишком много выпила. Это была странная ночь.

Странная — это слабо сказано.

Марсело поднимает руку в знак приветствия, а затем идет рядом с моей сестрой и обхватывает ее за талию. Клянусь, эти двое не могут находиться в одной комнате и не прикасаться друг к другу. Это чертовски раздражает.

Мира берет Софию за руки. — Я должна поговорить с тобой о Джованни. Я разговаривала с ним вчера вечером, после того как мы не смогли найти тебя, и он так влюблен. Я думаю, он…

— Господи, да забери ты этот девичник куда-нибудь подальше, ладно? — Я нахмурился на сестру, которая нахмурилась в ответ.

— В чем твоя проблема? Помолвка с Сатаной наконец-то надоела тебе?

Я хочу избавиться от самодовольного выражения на лице Миры.

Не успеваю я ответить, как голос Авроры говорит: — Вот ты где.

— Говори о дьяволе, и он явится, — пробормотала Мира.

Бросив быстрый взгляд на Софию, я понимаю, что она чувствует себя еще более неуютно, чем несколько минут назад.

— Я поднялась в твою комнату, а когда тебя там не оказалось, решила, что найду тебя здесь.

Аврора проскальзывает мимо Софии, Миры и Марсело, не обращая внимания на их присутствие, и опускается ко мне на колени.

Я не знаю, почему она ведет себя так, будто мы пара, которая обнимается, но я буду играть в ее игру, чтобы убедить Софию, что прошлая ночь никогда не повторится. К тому же, это злит мою сестру.

Поэтому я скольжу рукой по талии Авроры и позволяю своей руке расположиться на ее животе. В животе появляется неприятное чувство, но я не делаю ничего плохого. Она — моя невеста.

Тогда почему прикосновение к Авроре кажется мне неправильным, в то время как прикосновение к Софии кажется таким правильным?

9

СОФИЯ

Звук голоса Авроры за моей спиной словно терка для сыра на моем мозгу. Я зажмуриваю глаза, а когда открываю их, она скользит на колени Антонио, как будто ей там самое место. Наверное, так оно и есть. Но от этого не легче, особенно после прошлой ночи.

Еще хуже то, что он обнимает ее за талию, как будто хочет убедиться, что она останется на месте. Это первый непринужденный жест привязанности, который я вижу от него, и это как удар в грудь, выбивающий из меня дух.

Это не должно быть так больно. Не то чтобы у нас с Антонио было романтическое прошлое, но это сушит все мои глупые мечты. Это осознание того, что он посылает мне прямое сообщение, говорящее о том, что вчерашний вечер ничего