А Варвара полнела и в положенный срок родила мальчика — черноволосого, смуглого. Жена Кирабирова, вместе с повивальной бабкой и бабами, принимала роды. Увидела она новорожденного и всплеснула руками, просияла вся. Варвара услышала ее ласковый, ободряющий голос:

— А я и не сомневалась, мать! Мне толковали бабы, что ты понесла от пришлого человека. Дудки, я думала! Погляди, какой смуглый парнишка родился. И лицом — вылитый мой Кирабиров!

Это потом, годы спустя, уразумели дети Бобровых, чьих кровей брат их Кешка. Рос он забавным мальчишкой, смышленым. Только Варвару мучила совесть, хотя ни с какой стороны укору ей не было. И все же этих терзаний она не вынесла и перебралась из Тибинака с семьей в Саровку, а потом в небольшой городок на Оби. Там Варвара и умерла…

Не хоронили ее пять дней — ждали, когда Александр прилетит из Германии, где он служил тогда. Ждали и не дождались: без него погребли.

Но Старший Ондатр добрался-таки до городка на Оби, хоть и с большим опозданием. Взглянул на осиротевших сестер и брата — едва от слез себя удержал. Зоя горше всех плакала. Она только что поступила учиться в финансовый техникум. Теперь учебу ей надо было бросать, работать идти, помогать растить Кешку-поскребыша. Умирая, мать просила не отдавать его в детский дом.

— Как умерла-то мама? — спросил Александр.

— Блины у печки пекла, со скороводником повернулась круто, упала на пол и тут минут через двадцать кончилась, — рассказывали ему. — Давление высокое было, кровь, что ли, в мозги излилась.

Отслужил Александр Бобров в армии пять полных лет в десантных войсках, всему, чему учили, выучился, заматерел и вернулся в родные края. Жизнь в городке на Оби ни в какое сравнение не шла с тибинакской и Саровской, но стократно спокойнее заграничной, утихомиреннее. В парке по вечерам танцевали, гремел духовой оркестр. Бобров после службы в армии устроился мотористом на катер, ходил по Оби, Васюгану, Чае, Кети. А в паводок — и по малым рекам. Мечта у него была — стать капитаном баржи-самоходки или какого катера.

В навигацию у флотских свободного времени выпадает мало. Александр, когда выдавался свободный денек вовсю крутил с девками, перебирал увлеченно их — на долгую жизнь подругу себе присматривал. Хотелось, чтобы попалась любимая, добрая, скромная и обязательно работящая. Не без страсти, но с мужицкой сноровкой подходил Александр к «женитьбенному делу». Примером в глазах мать родная стояла…

И нашлась подходящая. Как не найтись! Ксения была единственная дочь у матери, а мать — из простых, нрава спокойного. Ксения — характером вся в нее: не болтлива, не сплетница. Но с первых шагов угадал

Бобров в ней ревнивицу. А скоро и случай представился убедиться в этом.

Александр не знал, что его возлюбленная давно дружит с сестрой Зоей и что дружба у них — водой не разлить. В какой-то свободный от плавания день Бобров не застал Ксению дома. Мать ее сказала, что Ксюша ушла купаться. На пустынном берегу Кети он и застал ее.

Она только что из воды вышла, отжимала волосы. Нагая была, потому что не подозревала посторонних глаз. Охваченный пылом, Александр, крадучись, приблизился к ней. Ксения заметила, ойкнула, кинулась к одежде, но было поздно. Александр преградил ей дорогу и, смятенный, стоял, с глупой улыбкой. Какое-то время Ксения не двигалась, скованная испугом, а потом, ойкнув опять, начала прикрывать груди ладонями, стиснула ноги. В глазах у нее был неподдельный испуг, но он скоро исчез, сменился покорностью. Бобров взял ее на руки и понес по песку к кустам…

Спустя несколько дней после этого, прогуливаясь с Ксенией по причалу, Александр увидел сестру Зою, и ему пришла озорная мысль.

— Видишь, Ксения, вон ту девушку невысокого роста? — спросил он. — Это тоже моя подружка. Поставлю сейчас вас рядышком и сравню, какая стройнее, красивее!

И окликнул сестру, подозвал.

— Городок у нас маленький, — ухмылялся, глядя на них, Александр. — Может, вы раньше где и встречались?

— Впервые вижу ее, — напряженным голосом произнесла Ксения, выражая взглядом полную неприязнь к подруге. Казалось, еще немного, и Ксения вцепится Зое в волосы.

Бобров это почувствовал и решил прекратить игру.

— Я пошутил. Зоя — моя сестра!

Ксения мгновенно преобразилась, кинулась обнимать подругу.

— Зоинька, милая, да как я тебя не узнала!

Бобров хохотал, глядя на эту сцену. Но Зоя стояла насупленная: за подружку свою ей было обидно, стыдно…

Много с той поры минуло лет. И уж сама она, Зоя, давно замужем, а позабыть предательства лучшей подруги не может. Родня, а не пишут друг другу, почти не встречаются.

Старший Ондатр бродил целый час по тибиканскому берегу, а передумал, переворошил в памяти почти полжизни. Когда возвращался на катер, послышалось ему, будто где-то в залитой водой осоке ударил дергач. Остановился, напряг слух. Крик коростеля не повторился. Подумал: да это ж ему послышалось! Еще не пора петь коростелям — дергать скрипуче и монотонно, но так завораживающе. Это был голос далекого детства. Коростели кричали тогда здесь по всем лугам…

На «Гарпуне» ждал его чай с сушками. Механик Пронькин фыркал от смеха в кружку.

— А помнишь, Александр Константинович, — говорил он, — мы как-то стенгазету у рыбаков читали? Там было написано: «Назинские рыбаки выставили морды»? Как мы тогда ухохатывались!

— У тебя чуть пупок от смеха не развязался, — заметил Бобров.

— Если так уморить человека — развяжется, — не унимался Пронькин. — Рыбаки вышли промышлять стерлядь мордами, а получилось — «выставили морды»!

— Я как-то поймал одного браконьера с тремя кострюками, — остановил Пронькина жестом Старший Ондатр. — Вижу — мужик не из Медвежьего Мыса. Откормленный, губы в льстивой улыбке растягивает, а в глазах — голимое плутовство. Оказалось — лесничий соседнего района в наши воды заплыл. Я, говорит, лесовод — тридцать лет леса размножаю… После я справки о нем наводил. Сказали, что он и с лесом мошенничал и был за это даже судим. Я тогда и подвел черту: не лесовод он, а лесовор! Всего-то и заменил одну букву в конце слова. Язык любит точность.

Улыбался Павлуха, сдержанно посмеивался Бобров, а Пронькин от хохота просто захлебывался. Уж такой это был смехач. Такому и в голову не придет, что смех бывает и не к добру.

7

«Гарпун» подвели к тому же причалу на Панигатке. За те дни, что пробыл Старший Ондатр с товарищами в инспекторском рейде, уровень воды снизился мало.

А погода испортилась: моросил дождь, затянул кисеей все вокруг. Будки