— И Вы хотите, чтобы Вас ситуацию описали мы?

— Хочу. Это называется диалог.

— Мы Вашему клиенту уже всё рассказали и показали, нарисовали. Повторять смысла нет.

— Ну, не хотите поговорить здесь и сейчас, я тогда пошёл. Раскатаю Вас в суде, Вы вежливее будете.

— Не раскатаете.

— Вежливость, Афанасий, вежливость.

— Я, между прочим, барон.

— Как и я.

— Знаете, кто мой дядя?

— Да, знаю, но сослаться на такой аргумент — это большое падение, — скривился я, встал и, осмотрев присутствующих вышел.

На выходе меня догнала немолодая женщина.

— Вы простите, Филинов, что так… Вот Вам расчёты и мой номер телефона. Я бухгалтер, Ваш клиент и правда денег должен. Не обижайтесь, директор у нас молодой, Вы должны понимать.

— Понимаю, — смягчился я и принял документы с мелкой разлиновкой цифр и дат. — Спасибо, что хотя бы Вы работаете.

От банка я отправился обратно в суд, но только лишь затем, чтобы подать ходатайство об ознакомлении с материалами дела. Вообще дипломатия — это не моё, не всегда моё. Мне бы шашку, да коня, да на линию огня.

* * *

— Николай Викторович?

— Иван Иванов, — он что-то писал на момент моего появления и при произнесённых традиционных словах приветствия лишь дружески улыбнулся. — Ищете подрядчика?

— Ищу, но не человека.

— Артефакт?

— А бывают летательные приборы или магия?

— Вам ковёр-самолёт или просто самолёт? — даже не пошевелив бровью, абсолютно невозмутимо спросил он.

— А есть ковёр?

— Ковры на третьей линии, пятой и довольно много у восточного входа.

— А они летают?

Чиновник службы учёта Чёрного рынка пребывал в отменном настроении, это слышалось по тону:

— Это если сбросить с крыши. Длительность полёта зависит от высоты крыши. Говорят, в Париже строят высокое циклопическое сооружение, оттуда ковёр далеко полетит.

Вот как он это ухитряется? Он же стебёт меня с совершенно невозмутимым видом и в то же время говорит чистую правду.

— А чтобы ковёр-самолёт, это мне надо в арабскую сказку обратиться?

— Вы так прозорливы, Аркадий. Так, глядишь, вообще перестанете ко мне ходить.

— Не перестану, кто меня поправлять будет? Остальным-то я не даю такого.

— Рад, что у меня особый статус в Вашей жизни, Аркадий, — он убрал рукопись в стол и сложил руки пирамидкой. Стол у него был сюрреалистичный, во-первых, он был совершенно пустым. Я ни у кого, в том числе у себя, не вижу пустых, ещё и чисто вытертых столов, чтобы там ни листочка. Конечно, у него есть пара узких выдвижных полок, но я подозреваю что там также чистота и аскетичный порядок.

Во-вторых, стол был выполнен из странного вида с прожилками дерева, единого куска, но части полотна отсутствовали и их заполняла словно смола, полупрозрачная, мутная, но прочная как древесный лак. Этот фантастический рисунок притягивал взгляд и было невозможно понять сколько такой стол стоил и откуда взялся. Впрочем, в мире множества Изнанок дерево бывает всякое.

— А самолёт? Есть в Кустовом самолёт?

— Поскольку, Аркадий Ефимович, у Вас есть некоторый вес и уважение в нашем сообществе, в том числе потому, что Вы ещё ни разу не подвели своих подрядчиков и, по нашим данным, пережили на территории Чёрного рынка два покушения, я могу Вам кое-что рассказать. Но не за оплату пошлины.

— Оплатить её наличными? — неудачно попытался пошутить я, хотя понимал, что он-то как раз говорит серьёзно.

— Аркадий. Наша служба безопасности Вас не опознала. А вот учётная служба понимает, что в Вас стреляли. И я даже не задаюсь вопросом, как Вы выживаете после покушений, у всех свои секреты профессии. Хотя от меня, конечно, примите поздравления. Не спрашиваю, почему Вы не пожаловались на эту ситуацию в службу безопасности. Опять-таки, у всех своя ситуация. Но нам важно негласно знать, кто это был? Ну то есть, если все начнут стрелять на территории нашего сообщества, то мы превратимся в территорию хаоса.

— А Вы уверены, что хотите это знать?

Он вздохнул:

— Многое из того, что я знаю, я не хотел бы знать. Но знать — моя работа, ремесло, моё и моей службы.

— Стрелял Ермолаев. Ну, вроде бы так его фамилия звучала. Это был сотник, то есть глава военного отряда Вьюрковского.

— И это наверняка сочетается с тем, что Вы до этого узнавали про владетеля земель графа Вьюрковского.

— Ещё и как!

— А расскажете контекст? И куда делся тот Ермолаев?

— Стрелок был наказан. Убит. Тело заброшено на Изнанку.

— Значит, ситуация с исполнителем исчерпана. Но не с заказчиком?

— Уверен, что Ваше сообщество ничего не станет делать с целым лендлордом.

— А почему так произошло? Насколько личный конфликт, не пожалуетесь?

— Вьюрковский торговал английским порошком при помощи такой организации, как Братство. Недавно их накрыла секретная имперская служба, а я имею к этому самое прямое отношение. Ну, он на меня обижен.

— Резонно. Думаю, Вы сказали всё, что могли. Уверяю Вас, что Ваша информация останется конфиденциальной, вместе с тем, мы сможем лучше понимать климат в регионе.

— Вот насчет климата. Меня для смены этого самого климата интересует самолёт.

— Самолёт. Ну да, Вы ездите, стреляете, теперь решили ещё и полетать. Что Вы за адвокат такой, Аркадий?

— Разносторонне развитый.

— Самолётов и прочих летательных аппаратов в вольном городе и окрестностях нет или почти нет и есть тому, коль скоро мы говорим так откровенно, причина.

— Плохие лётные условия? Отсутствие аэродрома?

— Это следствие, а не причина. Нет. Просто если у кого-то появится самолёт, он начнёт на нём летать. А начав летать, он может увидеть то, что кто-то не желает, чтобы было видно. А если пойти в моих намёках дальше, то каждый первый из владельцев земель, лордов, как Вы их называете, имеет что скрывать от взора с неба. Каждый. И поэтому они не хотят, чтобы самолёты тут летали, во всяком случае часто. И это тормозит развитие авиации.

— Мда. Я Вас услышал. Но на вопрос, есть ли на Чёрном рынке самолёт, который я мог бы хотя бы арендовать, Вы мне можете ответить?

— Самолёт штука чрезвычайно редкая. В свободную продажу не выходит.

— Это не «нет»?

— Верно. Для того, чтобы ответить, мне нужно посоветоваться с нашим сообществом. И было бы неплохо узнать,