Шрифт:
Закладка:
Делается подошвой борцовки в районном пальцев ног. Однако иногда по неопытности или по ошибке подсечку делают по ноге внутренней частью стопы или подошвой ближе к пятке.
Это влияет на качество исполнения приема. Иногда может привести к фатальным последствиям. Что и случилось в нашем случае.
Подсечка получилась слабая. Бычков успел убрать ногу, буквально отдернул ее, выровнялся, рванул Звеньева в сторону, вывел из равновесия и тут же провел бросок через бедро, свой коронный, видимо, прием.
У каждого борца есть в арсенале такие любимые методы. Те, что получаются лучше всего. Сейчас у Бычкова получился бросок через бедро, самый простой, мощный и всем известный прием.
Звеньев, не ожидавший такого развития событий, потерял равновесие, полетел в воздухе через Бычкова и упал на маты. Бычков, следуя за ним, тут же набросился на нашего поверженного друга и зафиксировал удержание.
Звеньев пытался вырваться, извивался, пытался создать мост, использовал различные техники ухода с удержания. Но Бычков крепко держал захват, не давая нашему борцу ни единого шанса.
— Вот зараза, — сказал рядом Суслик. — Это как так получилось, а? У него же все хорошо шло. Вроде бы.
Ну как. А вот так. Я же говорил, надо менять тактику.
Видимо, Звеньев уже устал. Я уже замечал за ним такое. Во время тренировочных схваток. Когда он устает, то перестает думать.
Просто пытается сделать одно и то же. Просто тупо реализует один прием. Продавливает грубой силой.
Когда сражается с менее опытными, то получается. А когда с более, то по-разному. Могут и наказать. Вот как сейчас случилось.
Свисток рефери. Бедолага Звеньев поднялся с ковра. Стоял, опустив голову. На него было жалко смотреть.
Я случайно глянул на Степаныча. Тренер стоял, сжимая кулаки. Красный, как рак.
Смотрел на Звеньева. Видимо, тоже считал, что Артем упустил победу из рук. Хотя она была так близка. Сейчас он устроит парню головомойку. Когда тот вернется.
Повернувшись к судьям, рефери поднял руку Бычкова. Его соратники по секции разразились радостными криками. Тренер поднял руки вверх. Кто-то оглушительно засвистел.
На их месте должны быть мы. Должны были праздновать победу Звеньева. Вроде бы все шло к этому.
Но в борьбе, как в жизни. Нельзя расслабляться, даже когда уверен в победе. Все может измениться за доли секунды.
Опустив голову, наш великан вернулся к нам. Степаныч ничего не сказал. Лишь потрепал по плечу. Не стал ругаться. Видимо, все-таки пожалел.
Впрочем, это не значит, что на следующей тренировке, во время разбора ошибок на турнире, он не выдаст Звеньеву по-полной. Разложит все по полочкам. И вот тогда он не пожалеет здоровяка.
Ладно, мы все тоже подошли к Артему. Похлопали по спине. Утешили.
— Ладно, Тема, не расстраивайся. Еще победишь. Все впереди.
И другие, тому подобные слова. Которые вроде бы должны смягчить горечь поражения. Хотя иногда от таких хочется бежать подальше.
Я, например, не люблю таких слов поддержки. Еще с прошлой жизни. Они, наоборот, меня раздражают. Отвлекают и мешают. Я понимаю, что сам виноват и что мне надо просто в следующий раз выложиться больше.
Но Звеньеву, вроде, помогло. Он слегка приободрился и улыбнулся. Поэтому я тоже потрепал его по плечу.
— Все в порядке. Главное, не победа, а участие.
Очередная гребаная ложь. Именно победа и есть самое главное. Ради чего стоит рвать жилы и надрывать задницу. Именно этим все и измеряется. Все остальное — просто чертовы отмазки. И отговорки.
Впрочем, схватки продолжались. Как уже сказано, сейчас остались самые сильные.
В очередной раз вышел Крабов. Как всегда, улыбался. Черт, этот парень похож на американцев. Белозубый и вежливый.
Из-за этого его считали слабым. У нас ведь так принято. Если чересчур много извиняешься, значит слабак.
Впрочем, в СССР не совсем так. Люди сейчас и вправду вежливые. Любезные и тактичные. Улыбаются искренне.
Если что не так, говорят в лицо. Считают, что все проблемы надо обсуждать в коллективе. Если попросить о помощи, то обязательно помогут.
Даже если и не просить, то помогут. Всенепременно. Увидят, что у тебя что-то не так, обязательно подойдут и протянут руку. Как говорится, все за одного и один за всех. Вот почему СССР такая мощная махина.
В то же время идеализировать не хочу. Разные люди попадаются. Есть откровенные эгоисты. Которым все по барабану. Своя хата с краю.
Но что главное, сейчас такое принято осуждать. Эгоизм не в цене, как в двадцать первом веке. Фраза «это твои проблемы» здесь почти никогда не звучит.
Так что, Крабов со своей милой улыбкой, вполне приходился ко двору. Никто не ожидал, что этот вежливый мальчик на ковре превращается в монстра.
Я бы посоветовал ему надевать очки. Чтобы еще больше вводить людей в заблуждение.
Но, как я понял, Краб и в самом деле такой. Вежливый и хороший. Безобидный и спокойный. Талантливый во всем.
Редкий самородок. Так что, он не будет таскать очки, чтобы обманывать соперников. Это только такая скотина, как я, способен на такое. А что, может и вправду так сделать? Взять на вооружение тактику Краба?
Как и ожидалось, наш приятель легко одолел соперника. Ему уже пора участвовать в высшей лиге. Просто человек сам не хочет. Чем и приводит Степаныча в бешенство.
Но после Краба прозвучала другая фамилия. Гораздо более интересная. На ковер вызвали Харитонова.
Глава 6
Восьмилапый паук
Фамилия Харитонова, однако, прозвучала не вместе с моей, а с каким-то типом, которого звали Мурахов. Из другой секции, не из нашей.
Ну что же, значит, это удобная возможность. Чтобы посмотреть бой одного из самых любопытных противников.
Понять, что у Хари там за секретный прием. С помощью которого можно завалить соперника. Незаметно сломать конечность.
Поединок проходил на другом ковре. Самом дальнем от меня. Я встал и отправился туда, поближе к событиям.
— Это что, Харя там будет выступать? — рядом появился Борька. Он озирался, пытаясь понять, где будет происходить схватка. — Ты тоже пойдешь смотреть? Пошли вместе.
Мы прошли сквозь группы других участников турнира. Они стояли возле ковра, тоже следили за схватками.
Некоторые не обращали на нас внимания. Другие с интересом оглядывали. С ног до головы.
По ходу дела
