диван, крепко держась за свою смарагдовую сумочку.

– Тот факт, что я передумала вступать в брак с Анваром – это мое личное дело, – сказала она гневно. – И я не могу за это преследоваться ни по каким законам – ни по египетским, ни, тем более, по французским.

Загорский с сожалением развел руками. Кажется, мадемуазель Мари не слишком внимательно его слушала. Или, может быть, он сам не слишком ясно выразился. Все дело в том, что ее подозревают в краже брильянтов на миллион франков. Точнее сказать, подозревали. Потому что, если заглянуть в ее сумочку, там как раз обнаружатся эти самые украденные брильянты. И подозрение, таким образом, станет непреложным фактом.

– Это не те брильянты, – быстро сказала Мари.

– А где те? – так же быстро спросил молодой человек.

Некоторое время она молча глядела на него сквозь вуаль, потом сказала с досадой:

– Вот дьявол, откуда вы только взялись на мою голову?!

Загорский улыбнулся. Сказать по чести, в число подозреваемых пропавшая невеста попала последней. Среди подозреваемых был негр-нубиец, приказчик Валид, даже сам хозяин магазина достопочтенный Рахмани. И в самом деле, согласитесь, большой соблазн – украсть камни у себя самого, а потом получить за них миллионную страховку. Вот только оказалось, что Рахмани не успел застраховать камни а, следовательно, никакой выгоды, кроме убытков, от всей этой истории не получил.

Загорский заподозрил даже Ибрагима-пашу, который так удачно заказал большую партию брильянтов, что они попали в магазин незадолго до того, как его ограбили, а потом не пришел за ними. Однако оказалось, что Ибрагим-паша не пришел за брильянтами только потому, что свадьба его сына расстроилась и брильянты были уже не нужны. Таким образом, чтобы отыскать похитителей, осталось выяснить, по чьей именно вине расстроилась свадьба…

– Кстати, – перебил сам себя Загорский, – вот чего я не могу понять. Если вы – охотница за деньгами, почему бы вам было просто не выйти замуж за Анвара Сидки? Не сомневаюсь, что он окружил бы вас необыкновенной роскошью, вы бы не знали отказа ни в чем.

– Почему я не вышла замуж? – она в негодовании сдернула шляпку вместе с вуалью, золотые волосы рассыпались у нее по плечам, в зеленых глазах плескался яростный огонь. – Как, по-вашему, выглядит замужество в Египте, особенно, если речь идет о человеке столь богатом, как Анвар Сидки?

– Вы имеете в виду… – начал было Загорский.

– Я имею в виду, что это не западная свадьба. Египет – это мусульманский Восток, и девушка, выйдя замуж, попадает не в семью жениха, а в гарем, где полно таких же, с позволения сказать, счастливых избранниц. Да ни одна уважающая себя европейская женщина не пошла бы на такое.

Загорский понятливо кивнул: уважающая себя женщина вместо этого решила провернуть крупную аферу и ограбить ювелирный магазин. Обидно видеть, что такая красивая девушка встала на кривую стезю воровства.

– Боже мой, – засмеялась она, – красивая девушка! Уж не собираетесь ли вы сделать мне предложение прямо тут?

И так улыбнулась молодому человеку, что тот покраснел.

– Нет, – сказал он с легкой досадой, – я здесь не за этим.

Смех ее оборвался, она глядела серьезно. Ну, раз уж разговор у них пошел такой откровенный, пусть хотя бы объяснит, как он ее выследил. После того, как мадемуазель Мари сбежала от сына паши, она была очень осторожна, но ни разу не заметила никакой слежки.

Загорский кивнул: это было совсем непросто, ведь ее окружали сообщники, однако ему это удалось. Он в юности играл в домашнем театре и приобрел некоторые навыки перевоплощения. У него был целый набор образов, которые он регулярно менял, чтобы не вызвать ее подозрения.

– Постойте, – сказала она, как будто что-то вспоминая, – значит, чопорный англичанин на пароходе из Суэца – это вы?

Загорский наклонил голову, и в глазах его зажегся озорной огонь.

– И тощая монахиня-бенедиктинка в гостинице рядом со мной – тоже вы?

Загорский кивнул.

– Это я, – подтвердил он. – И даже вчерашний сумасшедший старик в ювелирном магазине, предлагавший приказчику изрядный гешефт – это тоже я.

Она всплеснула руками, глядя на него с искренним восхищением.

– У вас настоящий талант, вам надо играть на театре!

Загорский, слегка смутившись, отвечал, что у него несколько иные планы на жизнь. Но, впрочем, это сейчас неважно. Насколько он знает, мадемуазель Мари еще не успела продать ни один из украденных камней. Так что сейчас он бы хотел, чтобы она в присутствии французской полиции передала ему под опись все похищенные в магазине господина Рахмани драгоценные камни.

Барышня смотрела на него с удивлением. Неужели он это серьезно? Он не только предлагает ей отдать все брильянты, но и самой сдаться правосудию? Да понимает ли он, чем это чревато для нее? Ее посадят в тюрьму на много лет, на волю она выйдет уже старухой.

Загорский кивнул. Он все продумал: они оформят явку с повинной. Приговор в этом случае не будет слишком суров, возможно, она даже отделается условным сроком.

Мадемуазель Мари только головой покачала.

– Вы не знаете египетских законов. Ни о каком снисхождении не может быть и речи.

– А если вас будут судить во Франции?

– Все равно. Чего ради мне менять богатую и свободную жизнь на тюремную камеру с мышами и тараканами? Только затем, чтобы какой-то мальчишка из далекой России потешил свое самолюбие? Нет, никогда.

Видно было, что Загорский изумился.

– Но что же вы намерены в таком случае делать? – спросил он.

– Все очень просто, – отвечала она. – Вы останетесь здесь, а я уйду. И никто меня не удержит.

Рука ее скользнула в сумочку и в следующую секунду показалась наружу. Теперь она сжимала маленький короткоствольный револьвер, который глядел прямо на Загорского.

– О, – сказал тот с любопытством, – кажется, это «Уэбли» номер 2, знаменитый «бульдог». Это ведь новинка, о ней писали в газетах. Позвольте, я взгляну…

И он, привстав с кресла, с горящими, как у мальчишки, глазами, потянулся к револьверу.

– Сидеть! – негромко велела она, и стволом указала ему обратно на кресло.

– Ах, да, – спохватился Загорский, – я совсем забыл.

Он опустился в кресло и нахмурился, не глядя на Мари. Похоже, он о чем-то напряженно думал. Однако она не намерена была ждать, пока он до чего-то додумается.

– Ключи! – сказала она.

Он кивнул рассеянно. Да, конечно, ключи. Вот только с ключами загвоздка. Ведь если он отдаст ей ключи, она наверняка попытается сбежать.

– Не попытаюсь, а сбегу, – сказала мадемуазель, сурово нахмурившись, от чего, кажется, сделалась еще более очаровательной.

Он печально покачал головой. Нет, не сбежит, а именно попытается. Все дело в том, что на