уме траекторию и прыгнул, выцеливая мощную плюху либо в основание черепа могучего варвара, либо между его лопаток. Маг рассчитал всё верно; и вот, сложив ещё в полёте две здоровенные лапы в один чугунный замок, бугуз гранитной глыбой обрушился на спину Ратибора.

Чуйка молодого богатыря только в самый последний миг истошно заверещала, инстинктивно заставив того полностью погрузиться под воду и двинуться чуть вперёд и вправо. Благодаря этому манёвру, бесспорно, спасшему жизнь русича, прилетевшая с высоты не менее двенадцати метров пятисоткилограммовая тварь опустила свои стиснутые, будто в молот, кулаки не на загривок дюжему ратнику, как метила, а всего лишь на его левое плечо. То самое, кое год назад на арене Кузгара вылетело из сустава при столкновении Ратибора с огромным черногривым львом. Вот и нонче приключилась та же оказия; знакомый хряск и затем сместившаяся, неестественно упирающаяся в кожу плечевая кость сквозь накатившую пелену острой боли сообщили застигнутому врасплох рыжегривому великану — дело плохо. Ибо, несмотря на толщу воды, смягчившую внезапную атаку бугуза, страшной силы неожиданный удар всё-таки достал уже добро за сегодня потрёпанного бойца.

От подобной могучей затрещины любой другой человек на месте Ратибора сразу отправился бы к праотцам. Но рыжебородый витязь выстоял. Правда, после он стал беспомощен, словно младенец; в правом плече всё продолжал торчать обломок копья, левое же оказалось знатно вывихнуто.

Тем временем громадная пепельная обезьяна насела сзади на фактически обездвиженного руса, обеими лапами сцапала его за шею да принялась топить, не позволяя воину вынырнуть на поверхность запруды и глотнуть хоть толику живительного воздуха. Ратибор, с повисшими бессильными плетями обеими руками, уже прилично нахлебавшись водицы, совершенно ясно осознал, что находится буквально на волоске от гибели. И как выбраться из данного безнадёжного положения, он понятия не имел. С безвольно болтающимися израненными дланями скинуть с себя вцепившегося в него, словно клещами, лютого монстра не представлялось возможным. Казалось, никогда прежде ещё старуха с косой не подбиралась к могучему исполину так близко.

' Дар это тебе. От меня. Очень, о-о-очень редкий. «Заклятие оборотня» обзывается… В час великой нужды, в вершке от погибели сможешь ты оборотиться в того зверя, чей оттиск на сердце твоём отпечатан с рождения; сам Велес проследит, чтобы не сорвалось сие древнее заклинание… Тебе только надо будет заглянуть внутрь себя и пробудить спящего мохнатика… Но помни, что лишь единожды сможешь призвать своё естество! Всего один раз… Посему береги, не трать понапрасну!..'

Неожиданно у Ратибора в голове всплыл тот давний разговор с Благаной, состоявшийся, когда он приезжал к старой знахарке залатать запаршивевшее от хвори колдуна Мельванеса плечо.

«Заглянуть внутрь себя и пробудить спящего мохнатика, — лихорадочно принялся шевелить мозговыми извилинами попавший в знатную передрягу рус, захлёбываясь при этом стремительно проникающей в его лёгкие водицей. — Да чтоб по тебе петух потоптался, дряхлая! Проще сказать, чем сделать! Но чего она там ещё лопотала⁈»

Как утопающий хватается за соломинку, так и дюжий ратник судорожно зашуршал мыслями по тому прощальному напутствию вредной ворожеи, отчаянно силясь вспомнить, что Благана ещё говорила на данную тему.

«В миг опасности жуткой просто покумекай, кого более всего уважаешь из лесных обитателей, в того и переродишься временно…»

«Вот оно! То, что надо!.. — Ратибор закрыл глаза и попытался сосредоточиться, насколько это было возможно в данной патовой ситуации, отлично чувствуя, как жизнь покидает его бренные телеса. — Но похоже, не успею! Видно, не судьба…»

«Слабак! — вдруг раздалось в черепушке умирающего богатыря незнакомое визгливое блеяние. Торжествующий, уже празднующий победу Зоривес умел и в обличье обезьяны вести мыслительный диалог. — Твой дружок йотун мне покрепче показался!.. Впрочем, ненамного! Подох, как свинья на убое! И ты, телёнок, сейчас окочуришься следом за ним, ха-ха-ха! А после я все твои косточки медленно, с удовольствием обглодаю!..»

«Смотри не подавись, тварюга блохастая!» — рявкнул мысленно в ответ моментально взбеленившийся Ратибор. И в тот же миг Зоривес с изумлением почувствовал, как быстро обмякающее под ним, израненное человеческое тело вдруг споро принялось наливаться невиданной для людей мощью, одновременно обрастая жёстким коричневатым волосом и шустро увеличиваясь в размерах. Попутно раздался глухой хруст: это в процессе перевоплощения встало на место вылетевшее из сустава левое плечо витязя; из правого же тем часом выскользнуло остриё застрявшего в мясе копья. Спустя пару мгновений нечто могучее с невероятной силой выкинуло серую гориллу из небольшого водоёма на берег. Людоед смачно шлёпнулся на землю, но тут же вскочил, с отвисшей от удивления челюстью выпучившись на заканчивающееся преображение Ратибора.

И вот, не веря своим очам, потрясённый маг, огорошенно проблеяв про себя: «Этого не может быть! Варвар что, берендей⁈ То бишь косолапый оборотень⁈» — ошарашенно уставился на здоровенного бурого медведя, уверенно шлёпающего на колдуна из переставшей быть тихой заводи. Зоривес невольно попятился, ибо ещё никогда прежде не видел такого могутного топтыгина. Да и не слышал о подобных крупных экземплярах тоже. Весом под семьсот килограмм, этот огроменный хозяин тайги с преимущественно коричневым окрасом, но рыжеватой холкой да необычными для мишки пронзительными глазами сапфирового цвета неизгладимо впечатлял своей первобытной, звериной мощью. Особливо после того, как вышел на берег и лениво отряхнулся, добро окатив тучей брызг стоящего недалече волшебника, всё ещё не пришедшего в себя от пережитого шока.

Распушив каштаново-огненную шерсть, тут же вставшую на загривке дыбом, могучий медведище поднялся на задние лапы во весь свой высокий, за два метра рост и, яростно зарычав, ринулся на Зоривеса, мгновенно осознавшего: расстояние слишком мало; успеть драпануть не получится. Да и не привык чародей в своём обезьяньем обличье отступать перед кем бы то ни было, ибо не встречал ещё равных бугузу по силе да свирепости. Посему здоровая горилла угрожающе застучала себе по широкой груди мощными кулаками-кувалдами, отбросила прочь терзавшие её лёгкие сомнения и, злобно оскалившись, издала воинственный рёв да кинулась навстречу быстро приближающемуся потапычу.

Редчайшее, со стародавних времён Единого континента не виданное матушкой-природой противостояние между двумя грозными хищниками началось. Один кровожадный зверюга — король обширнейших джунглей на Чёрном континенте, другой — практически единоличный хозяин северных дремучих чащоб всего западного полушария. Так чья же сторона одержит верх в полузабытом заклятом соперничестве? Казалось, под сенью безмолвно замершего в ужасе девственного леса Свет и Тьма собственноручно схлестнулись в знаковом бою не на жизнь, а на смерть. Как будто Добро и Зло в очередной раз сошлись на земле в непримиримой сече. У каждого из них своя правда. Но победитель в данной смертельной