Простите, дорогой, что так нервно (и, может быть, кое в чем – неправильно с точки зрения спокойной души) вылился. Деньги-взнос хотел эти передать лично. И надеюсь к Вам зайти в воскресенье, если будете.

Привет наш любовный Вам и дорогой Павле Полиевктовне. Ваш сердечно Ив. Шмелев.

7 июля/24 июня [1925].

Capbreton s/mer (Landes)

Здравствуйте, дорогие, Павла Полиевктовна и Антон Владимирович,

Как Вы, в милости ли Божией пребываете? Ни слуху, ни духу. А мы – все в трудах и работах. Я больше по огороду и письменному столу, а жена вся в хозяйстве и с Ives*, – опять месяц болел энтеритом. За все мои труды – награда: едим малосольные огурцы, чисто русские! Осетринки вот нет.

Скоро в наши места пожалуют Бердяевы и еще М. Вишняк. Сыскал им комнаты, и не дорого. Pension complète** обойдется (с комнатой) в 20–22 fr. И при сем – Океан – весь – бесплатно. Только-только вхожу в работу… Все – огород и цветы.

Антон Владимирович, дорогой, утешьте!.. Что нового? Quid novi***? Вы, так сказать, в самой геенне эмигрантской печетесь. У «истоков света». Сколько событий! Приезды, речи… А в Европе-то?! Только-только начинают «получать» за свой кредит, открытый международной банде убийц47. Поделом! И – предчувствую, не то еще будет… Но будет ли это на пользу России? Какая-то развязка близится. Но – какая?! Пертурбация для Европы будет, сие же только начало «болезням». Стачки, локауты, «схватки». Кажется, у Европы «болезнь воли». И уже не вылечиться. Вожжи упущены. Теперь только лихой цыган нужен. Схватил кнут – и… Но кто это будет? Может быть, отвалится вошь с русского тела и переберется на «мясцо».

Порадуйте хоть словцом. Почему не пишете в «Возрождение» после 1 №48? Это же так важно. Там, в «Последних новостях» – Демидов «Платонтич»49, – в «Возрождении» молчание. Порадуйте!

Павла Полиевктовна, если свободная минутка будет, вспомните о нас и шепните Антону Владимировичу, чтобы прислал радостную строчку! Все Ваши Ив. Шмелев и К0

8 февр. 1926 г.

12, rue Chevert, Paris, 7-e

Господину Председателю Русского Национального Комитета А.В. Карташеву.

Дорогой Антон Владимирович,

Уведомление о воззвании (гонение на Церковь) было направлено в Capbreton и только сегодня нашло меня в Париже.

Горячо присоединяюсь к этому важному заявлению протеста. Прошу принять и мой голос-крик.

Сердечно Ваш Ив. Шмелев.

30/17 апр. 1926.

Capbreton (Landes)

Христос Воскресе!

Здравствуйте, дорогие Павла Полиевктовна, Антон Владимирович, Стива50, – да будет с Вами Светлый Праздник во все дни живота, и – даже после!

Погода установилась, тепло-тепло. Мои прошлогодние цветы дали потомство, – и теперь в цвету настурции, левкои, гвозди́ки. Вылезли неведомые тыквы, подсолнухи, земляника наливает ягоды и одна уже красна, как пасхальное яичко. Тихое житие… Боли, наконец, меня оставили (а были зверские), я дышу, но за эти 10 дней пришлось, в болях, написать 4 рассказа, а в 8 мест отказал, бессилен. Теперь с утра до ночи я живу с землей и солнцем. Езжу в садоводство и выбираю, чего почудней. Вчера купил гераней, и они уже начинают пылать – Пасхой. Имейте в виду, если я прогорю, то – на цветах. К пасхальному столу, на котором будет даже пасха и кулич, и часть окорока, ибо на нашей плите можно зажарить разве воробья, будет готов букет роз за 5 fr., а, может быть, и два. Будет приглашен здешний proprieter* – потомок гетманов малоросс (!), из Бурчака ставший Mr. de Bourtchak51, и – заочно – Вы, милые, и – тени прошлого. Может быть, удастся завтра съездить в Великую Субботу в Биарриц в храм, к Великой Обедне. Только. Ночью к заутрене – далеко.

Ну-с, Христос Воскресе, все мы en trois** обнимаем Вас en trois. Соловьи здесь – рвань, слушал с Ивуном вдали от жилья, в природе: скверненький жидовский теноришка, на 2 копейки. Ни-куда! Обругал я его французской дрянью и вспомнил нашего полногрудого соловья, у которого в горле оркестр всех флейт Большого московского театра, – фейерверк! Сердечно-братски Ив. Шмелев.

28. VI. 1926.

Capbreton (Landes)

Дорогой Антон Владимирович,

Пишу Вам под гнусным впечатлением от помойных слов Ллойд-Джорджа (Matin, воскресенье 27.VI)52. «Собака лает – ветер носит»? Конечно, и на первый взгляд, стоит ли давать значение лаю собачьему? Но… Ллойд-Джордж – 1) представляет сильную английскую партию, 2) говорит с высокого места (и уже, наверно, не он один!), 3) для мира и 4) о России. Слишком много «собак» и лая, и слишком уж буйны ветры.

Нового Ллойд-Джордж, конечно, не сказал, лишь продолжает трубить с подпольщины грязной, посеянной давно-давно (десятилетия!) гадами из России, и все еще сеемой. Когда-то я коснулся этого «семени» в очерке «Russie» («Возрождение»)53. Нет уже Russie, – во гробе! – но все еще льют помои на ее могилу, пляшут на ее прахе, ожидающем Воскресения. Я знаю, будет Воскресение, и тогда она сама защитит себя, заставит смыть грязь и помои мерзавцев всякого калибра. И будет день, когда с «высоких» мест услышат иные речи. Слишком много у России запаса – прекрасного и высокого, Ее, и слишком нагло и подло, и клеветнически издевались над ней и извращали ее образ, чтобы не воссияла Правда! Но… нельзя и ныне молчать: молчать – помогать замедлению Воскресения.

Я пишу Вам, как чистому человеку, которого я глубоко уважаю, подлинному родному, русскому, и как председателю Национального комитета. Нельзя пройти мимо речи Ллойд-Джорджа. Надо ответить. Не ему, а всему миру, всем высоким местам. Надо создать крепкую, пусть небольшую, но ёмкую книгу-брошюру, звучную, где бы резкими линиями был дан ответ, авторитетно с историческими вкраплениями «исторических слов», европейских, в которых бы значилось прекрасное и высокое, великое действие России в мировой истории. Наветам надо противопоставить факты. Ведь приемами клеветы лишь замарывают ту «смердящую яму», которую признают и с которой имеют дело нации. Что такое – Советы? Они же нисколько не хуже, может быть, даже лучше, чем прежняя тирания, прежнее русское правительство, «самое жестокое, самое коварное и самое развращенное!»

Надо, надо ответить! Не пожалеть сил, средств. Нам здесь – первая работа – взывать, протестовать за Россию, защищать доброе ее имя. И вот славная задача Национального Комитета (освобождение Европы и славян, борьба с Турцией и Востоком). Самое жестокое? Исторические примеры ее и европейских правительств