Шрифт:
Закладка:
Утром Марья Васильевна, собираясь на службу в банк, с радостью думала: «Последнее лето… Наконец-то! Столько времени собирались уехать».
Муж обещал вернуться из поездки по лесному участку через три недели. Не торопясь, Марья Васильевна готовилась к дальней дороге, думала о жизни на новом месте. Она разбирала книги, журналы, решала, какие взять с собой, какие подарить соседям.
Труднее с вещами. Их накопилось немало, надо отобрать самые необходимые и самые лучшие. Всякий раз, как Марья Васильевна пыталась решить, что именно взять, ее одолевали сомнения. Не следовало, конечно, брать громоздкий, потускневший и подтекавший самовар. Вон и труба в нем еле держится. Но как можно бросить старого друга. Трудно представить вечерний стол без него. Ведь столько передумано и переговорено под его неутомимые песни в длинные осенние вечера, в зимние вьюжные ночи.
Еще труднее с Барсиком. Он появился в доме пятнадцать лет назад, на второй день приезда, и все привязались к нему. В осеннюю и зимнюю пору, когда Марья Васильевна оставалась надолго одна с детьми, ей было спокойнее, если с улицы доносился лай собаки.
Ребята и слышать не хотят, чтобы оставить Барсика. А как его возьмешь? Барсик одряхлел. Редко-редко слышен теперь его голос. Он мало бегает, больше спит на подстилке в сенях. Но когда Марья Васильевна выходит в сени, Барсик обязательно встает и смотрит на нее преданными мутными глазами. Попрежнему для него самая большая радость — побыть в комнатах. Как решить его судьбу? Марья Васильевна ничего не могла придумать.
После длительного ненастья и полосы дождей в августе наступила ясная погода. Низкие серые тучи куда-то ушли, весь день сияло жаркое солнце. Стали видны далекая горбатая вершина Гумбы и острая, словно петушиный гребень, вершина Куралая, заросшая щетинистым лесом.
Марью Васильевну неудержимо потянуло в лес. После работы, сделав все по дому, отпустив мальчиков гулять, она пошла за реку.
На деревянном мосту через Вагран Марья Васильевна остановилась. Быстрая вода бурлила у свай. Желтая пена, похожая на хлопья ваты, пропитанной иодом, кружилась в кустах, застревала в затопленных кустах. Течение было стремительное. Казалось, что мост, вспарывая ледорезами воду, несется по реке. У Марьи Васильевны даже голова закружилась.
Послышался треск. По крутой красноватой дороге из лесу спускался мотоцикл. На мосту мотоциклист сбавил газ, и Марья Васильевна узнала в нем по светлым волосам, выбившимся из-под шапочки, геолога Ирочку Гунину. На багажнике сидел в желтой куртке и желтых сапогах ее муж, тоже геолог. Ирочка помахала Марье Васильевне рукой в кожаной перчатке, а Гунин, несколько смущенный своим положением пассажира, только улыбнулся.
Не успели они скрыться, как на мосту, со стороны города, появился Василий Михайлович Пророков, заведующий отделом народного образования, рослый мужчина, в теплой ватной куртке, высоких охотничьих сапогах, с ружьем за плечами, перепоясанный патронташем. Впереди него бежала лайка.
Василий Михайлович остановился и поздоровался.
— Не вернулся Афанасий Семенович? — спросил он.
— Жду. Пора бы ему.
— Говорят, Котва сильно разлилась. В Крутом мост снесло. Мои учителя на совещание не смогли проехать. Вот и воспользовался свободным временем, решил тайгой себя побаловать.
— Что же, ни пуха вам, ни пера.
— Спасибо… Твердо решили уезжать?
— Да, готовимся в дальний путь.
— Правильно. Послужили Северу. Позовите на отвальную чарку. Хорошими соседями были.
— Как можно, Василий Михайлович, обязательно. Но столько с этим переездом забот! Сегодня Барсик расстроил. Что с ним делать?
— Да мне оставьте. Прокормится лишняя собака у охотника.
— Правда, возьмете? Вот спасибо…
Они вместе перешли мост и попрощались. Марья Васильевна свернула на береговую щебенистую тропку.
Сначала тропка вилась вдоль высокого берега, потом подымалась в гору и исчезала в густой тайге. Марья Васильевна хорошо знала и любила эту дорожку к старому кирпичному заводу. С мужем они часто гуляли здесь.
Деревьям тут было тесновато — так много их росло. Стояли высокие и прямые, как свечи, лиственницы с нежной зеленью мягкой хвои. Несколько кедров держалось обособленной группой, сомкнув в большой шатер свои густые кроны. Между мачтовыми соснами густо росли елки, опустив до самой земли зеленые лапы. Ближе к берегу, среди белых камней и зеленоватых от моха острых каменных гребешков, раскинулись кусты черемухи и шиповника. На самой круче приютилась высокая рябинка.
Марья Васильевна подошла к каменному обрыву и села на пенек. Внизу шумела река, от заплотицы доносились звонкие ребячьи голоса. Сверкала на солнце мелкая галька. Краски: белая — обрывистого берега, зеленая — прибрежных трав, красная — леса и голубая — неба — создавали такое разнообразие оттенков, что можно было долго сидеть, бездумно отдыхая, и любоваться.
На противоположном берегу на покатой возвышенности виднелся город, нарядный, веселый. Ближе всех к реке протянулась улица деревянных одноэтажных домиков. За улицей вставали новые кварталы каменных двух- и трехэтажных домов с балконами, большой Дворец культуры, больница, школа. А еще дальше — недостроенные каменные коробки нового квартала. Над ними повертывалась стрела крана. На лесах виднелись люди. Левее блестел шпиль нового вокзала. Шахты расположились в стороне.
Вот как вырос город! А пятнадцать лет назад, когда они приехали, стояла только одна улица деревянных домов таежного села с церковью, тоже деревянной, на площади. Им тогда долго пришлось искать подходящую квартиру. Даже почты не было в этом селе. А теперь на всех картах можно прочитать название нового города.
Тогда к ним «на огонек» заходили по вечерам в гости геологи и рассказывали новости, мечтали о будущем. На их глазах сюда подтянули железную дорогу и начали добывать руду. Теперь тут три рудника, два закладываются. Говорят, что через пять лет население города удвоится. Строятся новые школы, жилые дома. Растет и растет город…
Марья Васильевна в этот день испытывала особый душевный покой. Вот только сообщение Василия Михайловича о разливе Котвы немного встревожило ее. Она привыкла к продолжительным отлучкам мужа в любое время года, в любую погоду, и была уверена, что с ним ничего не случится. Досадно, если он еще задержится. Многие дела, связанные с переездом, ей придется решать одной.
Не верилось, что через месяц их здесь не будет. Без них в сентябре отпразднуют открытие красивого вокзала железной дороги. Интересно, кто будет открывать митинг? Секретарь горкома Николай Иванович Веретенников или председатель горисполкома Дмитрий Иванович Коршунов? Годовщину Октября они будут встречать уже на новом месте. Здесь муле обычно сидел в президиуме, а Марья Васильевна в зале, заняв для него место, чтобы во время
