продолжать дышать. Ты здесь новенькая и еще не знаешь наших правил, поэтому сегодня вечером мы будем снисходительны к тебе, но выкинешь такое дерьмо еще раз, и ты понесешь вполне реальные последствия. Тебе это ясно, императрица?

Я с трудом сглатываю и киваю, абсолютно уверенная, что он имеет в виду каждое чертово слово, и хотя я делаю храброе лицо, я не готова умирать, даже близко к этому. У меня еще даже не было шанса пожить.

Роман нависает надо мной, его глаза не отрываются от моих, в то время как его братья с интересом наблюдают за происходящим. В моем горле образуется комок, и я обнаруживаю, что начинаю ломаться.

— Почему я? — Бормочу я, задавая тот же вопрос, что и Леви, тот самый, на который он отказался отвечать. — Есть так много других девушек. Я не та, кто вам нужна для… для чего бы это ни было, и я… Я не готова умирать.

Голова Романа наклоняется с тем же безумным выражением, что и у обоих его братьев. Его пальцы поднимаются и проводят по моей щеке, заставляя меня вздрогнуть от его прикосновения.

— Садись и ешь, — требует он, его тон не соответствует нежным прикосновениям. — Делай, как тебе говорят, и я подумаю о том, чтобы дать тебе ответы, которые ты ищешь.

— Ты серьезно? — Спрашиваю я, не готовая доверять его ответу.

— Не допрашивай меня в моем доме, — рычит он, убирая пальцы от моего лица. — Я сказал тебе, что сегодня вечером тебе будет оказано снисхождение. Насколько далеко зайдет это снисхождение, зависит от тебя. Теперь садись и ешь.

Его рука снова тянется вверх, на этот раз двигаясь вокруг меня, и я задерживаю дыхание, когда его пальцы касаются моих растрепанных волос. Он останавливается всего на секунду, его глаза впиваются в мои, и без предупреждения он двигается, выдергивая нож из дверцы рядом с моей головой.

Я судорожно втягиваю воздух, ненавидя то, насколько очевидно я демонстрирую свой страх. Он делает шаг назад и указывает мне вернуться на свое место.

Не готовая снова переходить границы дозволенного, я поспешно возвращаюсь к столу, поднимая взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как Маркус запивает таблетку прозрачной жидкостью, которая, как я предполагаю, является чем угодно, только не водой. Занимая свое место, я снова оглядываю стол, перебирая варианты и колеблясь перед поставленными передо мной блюдами, недостаточно образованная, чтобы знать, из чего состоит половина блюда.

— Когда ты сказал, что мне понадобится энергия, — спрашиваю я, оглядываясь на Леви. — О каком количестве мы говорим?

— Тебе лучше наполнить эту тарелку, — говорит он мне. — И сделай это быстро. Мое терпение на исходе.

5

Моя тарелка почти вылизана, и я в изумлении смотрю на нее. Это была одна из лучших трапез в моей жизни несмотря на то, что в нее могли подмешать наркотики, яд или еще черт знает что. Это была дорогая еда, которую, по моим представлениям, подают в шикарном ресторане. Люди вроде меня так не едят, но, полагаю, братья ДеАнджелис живут в роскоши каждый чертов вечер. Хотя я уверена, что у них наверняка есть профессиональный шеф-повар, прикованный к плите. Надо будет как-нибудь проверить.

Я сдвигаю тарелку перед собой, не зная, положено ли это по столовому этикету, но, честно говоря, мне плевать, если это не так. Все, что я хочу сделать, — это доказать, что я была хорошей девочкой и соблюдала их нелепые правила. Так что теперь, возможно, они смогут предложить мне то, что я хочу знать взамен.

Понимая, что здесь командует Роман, я перевожу взгляд на него.

— Почему я? — Спрашиваю я, прилив энергии после ужина придает мне храбрости, но тот же страх все еще пульсирует в моих венах. — Ранее Маркус назвал меня по имени. Вы знаете, кто я, а это значит, что я не была какой-то случайной девушкой, которую вы решили похитить для своих порочных игр. Вы нацелились на меня.

Роман наклоняется вперед, опираясь на локти, и потирает подбородок большим и указательным пальцами, он задумчиво прищуриваются. — Да, — наконец говорит он, отвечая мне прямо. — Мы точно знаем, кто ты. Мы знаем о тебе все, что только можно знать, но ты не была целью. Мы просто забирали то, что нам причиталось.

Я качаю головой, мои брови хмурятся в замешательстве.

— Ты имеешь в виду… меня?

Роман кивает.

— Правильно.

— Нет, — вырываюсь я. — Это безумие. Ты взял не ту девушку. Причиталось? Что это вообще значит? Ты пребываешь в какой-то долбаной иллюзии, что я принадлежу вам? Потому что в этом нет никакого смысла. Я ни с кем не заключала никаких странных сделок. Никому не должна денег. Ничего не крала. Я имею в виду, что задолжала арендную плату за этот месяц своему домовладельцу, но он не продал бы меня тебе, чтобы поквитаться. Он бы наложил в штаны при одной мысли о заключении с тобой сделки. Нет, — повторяю я, снова энергично качая головой. — Ты выбрал не ту девушку. У меня даже нет друзей.

Леви вздыхает, ему наскучил разговор.

— Тебя зовут Шейн Мариано? — спрашивает он. — Двадцать два года. Твой день рождения был в марте.

— Я… Я имею в виду, да, это я, но вы что-то спутали. Произошла серьезная ошибка с документами. Поэтому, пожалуйста, подбросьте меня до моей квартиры, чтобы я могла вернуться к своей жалкой жизни. Черт возьми, просто вышвырните меня за дверь. Я сама найду дорогу назад, а вы разберетесь со всей этой путаницей. Я даже ничего не скажу об этом, просто, пожалуйста, отпустите меня домой.

Маркус смеется, встает из-за стола и медленно подходит ко мне, его тошнотворный взгляд прикован к моему. Он обходит вокруг спинки моего кресла, и я медленно делаю глубокий вдох, ни на секунду не доверяя ему, стоящему позади меня. Он наклоняется вперед, его грудь нагибается над моим сиденьем, когда его рука опускается на подлокотники обеденного кресла с золотой отделкой.

Он обнимает меня, и я с опаской наблюдаю, как он берет нож с моей тарелки, любуясь бликами света от люстры, танцующими на его тусклом лезвии. Прежде чем я успеваю отреагировать, он прижимает его к основанию моего горла.

— Твой отец Максвелл Мариано? — спрашивает он, и от этого имени по моим венам разливается ужас. Здесь нет никакой путаницы. Я нахожусь именно там, где и должна быть, благодаря моему отцу. Я медленно киваю, вздыхаю и даже не беспокоюсь о том, что