королевскую власть для самой себя, предпочитала опираться на помощь кардинала Кемпа, ставшего архиепископом Кентерберийским, мудрого старца и доброго советчика. С этого времени все официальные письма, в том числе и письма к французскому королю, писались под диктовку Маргариты.

Но это не означало, что королева отдалила Саффолка. Напротив, ей было сладостно чувствовать поддержку любви, которая становилась все пламенней и не ставила ей в вину ту узду, которую она на нее накинула. Саффолк был дорог Маргарите больше, чем когда-либо, и изредка с величайшими предосторожностями она бывала с ним наедине, черпая забвение в полноте любви. Это был ее тайный сад, хотя нет абсолютных тайн на свете. Для всех Саффолк был фаворитом королевы, и злобных нападений на него становилось с каждым днем все больше, потому что при дворе росло число влюбленных в прекрасную королеву, желавших занять его завидное место.

Между тем дела в королевстве шли не так уж плохо. Благодаря миру, который пока еще никто не нарушал, можно было заняться хозяйством страны. Маргарита так и поступила, заботясь о процветании Англии. Как только оживилась старинная торговля шерстью с Голландией, королева пригласила оттуда умелых работников, чтобы восстановить мануфактуры. Позвала она и французских мастеров, ткущих шелк. Ей нравились труды ее супруга короля в Итоне и Кембридже, и она пожелала основать подобную школу для девушек и создала Куинз-колледж. В конце концов, правительство и народ могли бы между собой поладить, если бы Франция не решила во что бы то ни стало сделать тайное условие явным и получить в свое владение Мэн. Когда в 1448 году посланцы Карла VII явились в город Ле-Ман, столицу провинции, губернатор решительно отказал им. Ответ не замедлил последовать. В марте могучая армия французов осадила город – он сдался при первом же приступе, а губернатор бежал. Завоевание остальной территории провинции походило на веселую прогулку.

Англия взвыла от возмущения. Королева пообещала, что изгнанные владельцы получат возмещение, но не смогла отыскать ни единого пенни, так как парламент отказался даже ставить на голосование новый налог.

По стране катилась волна гнева. «Англия отдала провинцию, чтобы получить принцессу-бесприданницу, в которую влюбился Саффолк!» – вот что говорили англичане. Он первым изменил родине, а за ним и остальные, те, что сбежали и сдали Ле-Ман, не пожелав всерьез сражаться… Людьми владели гнев и обида, потому что начала расползаться империя, завоеванная большой кровью. И эти чувства помогут разгореться страшной гражданской войне, которая пока еще только зреет, но вскоре расколет королевство. Недовольство росло, причины его множились, в толпе стали тихонько поговаривать, что дом Ланкастеров, дом Алой розы, узурпировал трон, растратил казну, проворонил все завоеванное и в конце концов обагрил руки кровью, убив своего же – доброго герцога Хамфри. Но вот что любопытно: негодование не касалось короля, его любили по-прежнему за доброе сердце, монашескую жизнь и взгляд не от мира сего. Любили, как раньше французы любили Карла VI, несмотря на его безумие. Ненависть сосредоточилась на королеве и ее фаворите, престиж дома Йорков, дома Белой розы, возрастал с каждым днем.

Дела англичан во Франции шли из рук вон плохо. Регент Сомерсет легкомысленно разорвал перемирие и напал на Фужер, но не одержал победы. Карл VII кроха за крохой собирал свое королевство. Сомерсет в ярости написал послание парламенту, прося прислать ему на помощь армию и обвиняя Саффолка в том, что он оставил его без людей и боеприпасов. Парламент несказанно обрадовался возможности учинить суд над любовником королевы.

Маргарита с супругом находилась в это время в Виндзоре и там получила досадную новость. Сначала она страшно разгневалась:

– Настало время, сир, супруг мой, призвать к порядку этих крючкотворов, которые постоянно доставляют нам неприятности. Чем мы могли помочь Сомерсету, когда нам не позволили ввести новый налог?

– Каким образом я могу их призвать к порядку? Власть парламента, на нашу беду, с каждым днем только увеличивается.

– Вот это-то и нестерпимо! На троне его величество король! А над ним парламент, который вправе морить государя голодом! Такого не бывает и не может быть! Король Франции диктует свои решения парламенту!

– Франция! Во Франции! Вы слишком часто ее вспоминаете, Маргарита. Можно подумать, вы сожалеете о ней.

– Нет, я ни о чем не сожалею. Напротив, я радуюсь и больше всего тому, что стала вашей женой, потому что лучшего мужа не может быть на свете! И я хочу видеть вас счастливым и окруженным славой. Хочу, чтобы все эти люди поняли, какое им выпало счастье: иметь государем вас!

Генрих ласково улыбнулся Маргарите:

– Но мне кажется, они меня любят…

– А меня ненавидят, хотя мне так хочется принести им мир и спокойную, радостную жизнь.

– И вы так много делаете для этого, что я искренне верю: в один прекрасный день они оценят ваши старания по справедливости. Вы такая красивая, такая юная! Мне кажется, они просто робеют перед вами…

– Как я была бы рада, будь вы правы. А парламент? Что мы будем делать с ним?

– Ничего. Потому что мы ничего не можем с ним сделать. Во всяком случае, в отношении нового налога. А новости, которые мы получили, касаются не столько налога, сколько…

– Саффолка? Да, я помню. Саффолк, наш друг и министр, и по этим двум причинам его желают погубить. Думаю, у вас нет сомнений, сир, супруг мой, что, отдав нашего самого верного слугу на суд этих буянов, мы его погубим. Позор нам, если мы не умеем защищать верных слуг.

– Защищать надо с успехом. Вы уже советовались с кардиналом Кемпом?

– Еще нет, но боюсь, он посоветует нам смириться. Он… не слишком любит герцога Саффолка.

– И не без причин. Чтобы раздобыть те деньги, в которых нам отказал парламент, Саффолк продал несколько епископств. Не думаю, что это была удачная идея…

– В жизни желательно знать, чего хочешь. Саффолк хочет прежде всего вашего величия. Он наша самая надежная опора, он…

– Как же вы его любите!

Маргарита замолчала и отвернулась от супруга: она не хотела, чтобы он увидел ее внезапно выступившие слезы. Но голос у нее слегка прерывался, когда она тихо сказала:

– Ему я обязана тем, что стала королевой Англии, и могу ли теперь отдать его на растерзание алчных дикарей?

– Возможно, есть средство спасти Саффолка.

– Какое же? Говорите!

– Опередить членов парламента в их намерениях и отправить его в изгнание.

Маргарите показалось, что сердце у нее остановилось.

– В изгнание? Вы хотите удалить от нас самого дорогого друга? И куда же вы хотите его отправить? Надеюсь, не во Францию.

– Почему бы