– Полагаю, за ее излишнюю строгость и плохое знание священных текстов? – предположила я.

– Вовсе нет, – всплеснула  руками девочка. – Там случилась такая история. В общем, как-то так получилось, что все ее исподнее белье сгрызли хорьки.... Знаете ли, одно время их развелось в замке слишком много…

Она бросила на меня быстрый хитрый взгляд, словно проверяя, не известно ли мне ненароком, с  чьей помощью зверюшки завладели родовым поместьем Линдехоллов.

– Да-да, ваш папа как-то упоминал об этом, – кивнула я, с трудом сдерживая улыбку. – Так чем же все закончилось?

– Несколько дней мисс Стоун не выходила из своей комнаты, – принялась пояснять малышка. – Потому что настоящая леди она не может себе позволить ходить без панталон. А когда сшила новый комплект и выбралась из своего заточения, папа сразу же вызвал ее к себе и потребовал пояснить, почему мы пропустили столько занятий. Рассказать ему правду она не смогла – леди никогда не говорят о таком джентльменам. И соврать тоже не могла. Потому что леди не врут. В итоге он так и не добился от нее ни слова, рассердился и выгнал.

– Да уж, быть настоящей леди крайне неудобно, – наконец,  позволила себе рассмеяться и я. – Хорькам и то вольготнее живется.

– Ох, хорьки такие миленькие! – оживилась еще больше Элис. – Они гораздо симпатичнее разных скучных мисс. Вы когда-нибудь видели живых хорьков?

– Хорьков что-то не припомню, – вынуждена была признать я. – Но зато однажды меня укусила белка.

– Настоящая живая белка с пушистым хвостом? – пришла в восторг девочка.

– С очень пушистым, – кивнула я. – Она села мне на руку и попыталась отобрать орех. Но проблема была в том, что я не собиралась с ней делиться…

В таком духе мы проболтали весь ужин. Под мои рассказы Элис сама не заметила, как съела всю отбивную, тушеные овощи и большой кусок пирога на десерт. После чего зевнула так широко и сладко, что мисс Стоун, присутствуй она сегодня с нами, рухнула бы без чувств.

– День был нелегкий, – осторожно сказала я. – Можно сегодня отказаться от вечерних занятий и лечь пораньше.

– Я не хочу, – замотала головой девочка. – Вдруг я проснусь, а завтра все исчезнет.

– Что исчезнет? – не поняла я. Кажется, благосостояние этой девочки было достаточно надежным. Ее предки об этом неплохо позаботились.

– Вы исчезнете, – тихо призналась моя воспитанница, опуская глаза. – Или станете такой же как все другие. И вообще окажется, что мне приснилось, что вас укусила настоящая белка. И что мы больше никогда не будем болтать и веселиться…

Не знаю, было ли это очередной волшебной выходкой моей подопечной, но в этот момент я почувствовала то же самое, что и она. Что мне будет очень-очень жаль, если завтра мы не сможем вот так же запросто болтать и веселиться. А ведь и правда скоро не сможем…

– Ну что ты, – попыталась я успокоить девочку.–  Завтра будет отличный день. И послезавтра тоже. И потом. Мы отлично позанимаемся, поиграем в лапту, только, чур, по-честному! И как следует наедимся и наболтаемся за ужином. А сейчас пойдем, провожу тебя в комнату и, если хочешь, посижу, пока не уснешь.

От собственных слов сердце у меня в груди противно заныло. Я ведь знала, что ничего из того, что я пообещала, скорее всего, не произойдет…

Зато у Элис настроение поднялось. Она едва не прыгала, когда мы с ней шли по коридору. И болтала, ни на минуту не закрывая рот.

– А знаете, почему у этой статуи отколот нос? – прочирикала она, кивая на бюст какого-то античного философа.

– Почему же? – тут же заинтересовалась я.

– Потому что гувернантка, которая была у меня до мисс Стоун, была настоящей леди. Такой совершенной, что в нее влюбился даже этот очень мудрый древний грек. Он так ею восхищался, что каждый раз, когда она проходила мимо, подмигивал ей и складывал губы  в поцелуйчики. Видели бы вы, как она от него шарахалась!  А один раз не выдержала и треснула ему по голове зонтиком. Хотя, казалось бы, что он такого ей сделал?

– Да уж, истинная леди никогда бы так не поступила со своим поклонником, – кивнула я.  – Даже если он отлит из мрамора, а докучать ей его заставляет одна маленькая магическая выдумщица.

– А хотите, покажу вам тайную комнату? Она как раз у нас  по пути, – еще больше воодушевилась девочка.  – Там тоже много всего забавного!

– Конечно! – отозвалась я.

Все тайное в этом доме меня интересовало очень сильно.

Впрочем, эта комната оказалась не такой уж интересной. В ней хранились старые игрушки Элис да ее малышовская кроватка, вырезанная из ценного дерева рукой искусного мастера. Однако в  тот момент, когда девочка демонстрировала мне то солдатика с отломанной рукой, то плюшевого мишку с оторванным ухом, мне пришла в голову отличная мысль.

Вдруг подумалось, что маленькая хозяйка этого поместья наверняка должна знать и другие тайные места. И почему бы ей не поделиться этой информацией со мной? Честно говоря, это здорово облегчило бы мне жизнь.

– Ну это настоящее сокровище! – восхищенно сказала я, разглядывая серебряную погремушку. – Наверное, здесь собрано все самое дорогое в поместье Линдехолл.

– Ну что вы! – пожала плечами Элис. – Папу это все не слишком-то интересует. Он не заходил сюда лет сто. У него хватает своих сокровищ. И еще много дел…

Малышка вздохнула так горестно, что мне стало стыдно за то, что я делаю. Мысленно я попросила у нее прощения и задала следующий вопрос:

– И что же у него есть своя тайная комната?

– Неа, – покачала головой Элис. – Все самое дорогое он хранит прямо в спальне. Не пускает  туда никого. Только одну старенькую горничную, которую знает с самого детства. Даже не знаю, что там у него такое, над чем стоит так трястись.

"А я, кажется, знаю", – подумала я.

Но вслух сказала совсем другое:

– Ну и пусть себе хранит.  А нам с тобой уже давно пора спать.

В этот вечер я лично помогла Элис переодеться ко сну. Взбила для нее подушки, подоткнула со всех боков одеяло,  и как-то так совершенно спонтанно так получилось, что после всех этих манипуляций поцеловала ее чудесную нежную щечку. И даже сама испугалась этого неожиданного проявления, неловко отодвинулась и присела на самый краешек постели.

– Знаете что, мисс Сильвант? – еле слышно, уже наполовину находясь  во сне, прошептала девочка.

– Что? – так же тихо,  боясь нарушить особое очарование