Ты разогнал всех своих бывших нянь. Никто не умеет быть настолько невыносимым, как ты.

– Вообще-то, милая, твоя кандидатура способна вступить в конкуренцию. – Келлер рассмеялся. – К тому же среди моих нянь не было грозных альфа-самцов предположительно с военным прошлым.

– Ты не помогаешь! – простонала я, закрывая лицо ладонями.

– Ладно, давай составим план действий. Твои родители пытаются показать, что ты принадлежишь им, а значит, они вправе лепить из тебя что угодно. Так что нельзя сдаваться. Ты сильная и независимая женщина.

Я кивнула, внимая его словам. Мне хотелось доказать родителям, что они не могут навязывать нечто подобное, не посоветовавшись со мной. Я не разговаривала с ними с тех пор, как у меня случился инцидент с соском. Они звонили десятки раз, но я не брала трубку. Я была напугана, смущена и – ладно – чувствовала себя немного виноватой.

Мне прекрасно известно, что они видят во мне лишь легкомысленную глупышку, у которой нет с ними ничего общего, кроме ДНК. Они так долго считали меня такой, что даже я начала в подобное верить.

– Что мне нужно для успешного выполнения миссии? – спросила я.

– Сила воли, мотивация и активный аккаунт на «Амазон».

– У меня есть как минимум два пункта из трех. – Мотивация не была моим вторым именем, но вся эта ситуация меня воодушевила.

Келлер рассмеялся.

– Уже хорошо. Бери ручку с бумагой и начинай записывать.

Я собиралась дать отпор Безымянному Подонку.

И победить.

Глава 4

Хэлли

Я не спустилась к ужину.

Не смогла бы проглотить ни кусочка, слишком боялась снова увидеть его, к тому же у меня не было аппетита.

И еще, моя дверь по-прежнему была заперта снаружи, хотя я понятия не имела, каким магическим фокусом телохранителя он воспользовался для этого.

Я стала пленницей в собственном доме. Вот и все.

В ту ночь я не могла заснуть. Все думала о нашем с Келлером плане, который должен был помочь избавиться от Сержанта Мерзавца. План казался мне ребяческим и не до конца продуманным. Не уверена, что он сработает. Но лучше делать хоть что-то, чем совсем ничего.

Рассветы всегда были моими лучшими друзьями. Постоянными спутниками в одиноком существовании Хэлли Торн. Они напоминали, что каждый новый, свежий день таит в себе бесчисленные возможности. Но когда на следующий день взошло солнце после того, как Безымянный Подонок ворвался в мою жизнь, я почувствовала лишь ужас и гнев.

Часы ползли один за другим. Я лежала в постели совершенно неподвижно, размышляя, прокручивая в голове план и копаясь в себе. И тут впервые в жизни я услышала признаки присутствия в доме другого человека.

Несмотря на то что выросла в школе-интернате, я всегда жила одна. У меня не было соседей по комнате. Мама с отцом запрещали. Они говорили, что для таких, как мы, конфиденциальность является ключевым моментом. Что другие дети убили бы за возможность иметь отдельную комнату, и я должна быть благодарна за уединение.

Их не волновало, что мне нужна компания, друзья, настоящие отношения, которые находились для меня под запретом. Они представляли собой угрозу безопасности. Политический риск.

Ежегодно родители присылали мне по электронной почте список одноклассников, с которыми я могла общаться. Каждый год выбор не только состоял, но и ограничивался девушками, не желавшими иметь со мной ничего общего.

Гении и отличники считали меня неполноценной. Недостаточно умной, недостаточно интересной, недостаточно целеустремленной. Они отвергали меня, делая невыполнимой задачу жить якобы нормальной жизнью.

Я никогда не ходила в кино с друзьями, не посещала вечеринки, не пила неоновые коктейли с одноклассниками. Никто не желал общаться со странной девчонкой Торнов.

Еще я подозревала то, что теперь знаю наверняка: мои родители изолировали меня от других не ради моего блага. Они просто не хотели, чтобы у меня появились доверенные лица. Люди, с которыми я могла бы поделиться своей жизнью и секретами. Семья стремилась избежать скандальных заголовков на случай, если я доверюсь не тому человеку. Энтони и Джулианна Торн по-прежнему заботились не о моем душевном здоровье, а о своей драгоценной репутации.

Они настаивали, чтобы я вернулась домой, дабы они могли приглядывать за мной.

Я всегда отказывалась, уже успев прочувствовать, каково это – проводить с ними каникулы. Они обожали Геру, своего идеального ребенка, а меня ругали за то, как я выгляжу и веду себя, за второсортные оценки, которые приносила домой.

После окончания школы, без друзей, точно обертка от нездоровой пищи, оставленной на скамейке, я поступила в общественный колледж в Лос-Анджелесе. Мама и папа пребывали в ужасе. Они желали, чтобы я поступила в Гарвард или Йель. На худой конец в Дартмут. Но мне понравилась идея «снизойти до простых смертных», от которых меня «защищали». Я думала, что, может, только может быть, наконец-то найду свою компанию среди людей, у которых нет трастового фонда и яхт.

Родители сняли для меня этот особняк на Голливудских холмах. Условия были предельно прозрачны: они рады заплатить любую сумму, которую запросит владелец, если здесь больше никто не будет жить.

В итоге у меня нет ни парня, ни соседа, ни лучшей подруги.

Я плакала и умоляла, убеждала и торговалась, но ничего не помогло.

И вот, как это ни печально, сегодня я впервые услышала звуки, подтверждающие, что кто-то еще живет со мной под одной крышей. И этим кем-то оказался враг, укравший у меня заветную надежду. Лианы обвили сердце, болезненно сжимая его в комок. В груди заныло.

На втором этаже раздался скрип открываемой двери – вероятно, в спальне, которую этот ублюдок теперь считал своей, – и его шаги, когда он спускался по изогнутой лестнице. Ожила кофемашина. Раздвинулись шторы. А следом я услышала разговор по громкой связи между Безымянным Подонком и человеком, которого я приняла за его делового партнера.

– Как там Лос-Анджелес? – спросил другой мужчина. Голос звучал бодро, поэтому я пришла к выводу, что Подонок либо с Восточного побережья, либо со Среднего Запада.

– Грязный. Уродливый. Искусственный. – Подонок открыл решетчатую дверь, ведущую на задний двор. От непринужденности, с которой он вел себя как дома, находясь в моем особняке, у меня закипела кровь.

– Вижу, тебе весело. – Другой мужчина рассмеялся. – Она?..

– Сносная? – закончил за него Безымянный Подонок. – Нет. Не приятнее вросшего ногтя.

Ты и сам не солнечный лучик.

– Уже представил ей наш контракт? – поинтересовался второй мужчина.

Значит, существовал контракт.

– Еще нет. Запер ее на ночь в комнате, чтобы вымотать.

– Рэнсом! – посмеиваясь, упрекнул его мужчина.

Рэнсом? В самом деле? Какое