— Низкородность — не порок, — я слабо улыбнулся. — Думаешь, это их так сильно оскорбит?

— Скоро ты женишься на их дочери, прояви хоть каплю уважения к своей будущей супруге, — погрозил он пальцем.

— Когда она того заслужит. — Я прикрыл глаза, показывая, что не собираюсь продолжать разговор.

Широкая карета позволяла спокойно находиться внутри сразу шестерым, но мы были лишь вдвоём. Пока вдвоём.

— Иногда я удивляюсь, почему отец с матерью продолжают считать тебя способным? — Взгляд Кастиса потяжелел.

Тебе не понять, ведь сам до этого уровня сильно недотягиваешь. Хах, чего стоит одна только твоя несдержанность после парочки бокалов вина? Отец даже целителям приказывал «привести всё в норму», но те лишь разводили руками, утверждая про особенность организма. Однако так я говорить, конечно же, не стану.

Вот только… кем надо быть, чтобы, зная про такую свою особенность, продолжать напиваться? Идиотом.

— Если таково твоё пожелание, брат, то я проявлю все свои чувства, — я провёл рукой по большой коробке с подарком, которая находилась рядом.

— Сделай милость, — кивнул он, тоже теряя интерес к разговору.

Взгляд в окно показал, что стража, которой мы взяли достаточно мало, полностью готова, но кое-кого всё ещё не хватало.

Я постарался сосредоточиться на своих ногтях, осматривая, не требуют ли они дополнительной обработки, не желая показывать нетерпение и раздражение, которое непременно проявляется во мне, когда речь идёт о таких, как эта опаздывающая, мерзкая, отвратительная…

Дверь открылась, в карету села девушка с длинными кудрявыми волосами цвета соломы. Её личико вполне можно было бы назвать симпатичным, и при других обстоятельствах я бы признал, что подобная ей вполне могла бы присутствовать в нашем поместье… В качестве служанки, вряд ли статусом выше. Но с учётом того, что она относилась к одному из самых презираемых, но одновременно столь нужных обществу типов людей, то…

— Тереза, ты задержалась, что-то слу… — Кастис прервался, а он редко делал так сам по себе. Остро захотелось обернуться в их сторону и взглянуть самому.

Но нужно ли? Тогда ведь моё раздражение легко будет заметно.

Я всё-таки обернулся, не сдержав любопытства, и усмехнулся, заметив на лице девчонки чёрные линии, похожие на вены.

— Наконец-то они проявились. — Улыбка появилась на губах сама по себе, словно радуга после дождя. — А я всё гадал — когда же? Всё-таки два года вот-вот пройдут.

Волшебница вздрогнула, не смея поднять взгляд. Однако моя рука как бы случайно коснулась цепочки амулета.

— И каково же тебе ощущать давление своего проклятия, верс? — подался я вперёд.

Брат хмуро ударил по стенке кареты, подавая кучеру сигнал. Мы двинулись в путь.

— Я просил не называть этим словом наших людей, Ки́рин, — произнёс Кастис. — Хотя бы наших. Мотылёк-однодневка — одно из самых мерзких оскорблений, которые можно произнести в такой ситуации.

— Не я же придумал так называть прóклятых? — пожал я плечами. — Да и в чём я вообще не прав? — Я наклонил голову, но брат уже перевёл фокус внимания.

— Сочувствую, Тереза, — рука Кастиса опустилась на её плечо. — Стигматы Хореса — это серьёзно. Когда вечером вернёмся домой, освобожу тебя от всей работы на следующие три дня. Если будет нужно — напиши родителям и друзьям. Я позабочусь, чтобы письма доставили.

Три дня. Последние в жизни любого волшебника. Говорят, некоторые, видя стигматы, сходят с ума, начиная убивать, но это бред. Каждый маг в курсе, когда умрёт, как только пробуждает в себе волшебство. Стигматы — всего лишь напоминание, как часы, отбивающие полночь. Никто и никогда не забывает о дне своей смерти.

— Не трать слова на мертвеца, брат. Зато можно будет потренировать некромантов. — Я внимательно посмотрел на отмеченное чёрными венами лицо Терезы, но та не показывала желаемых эмоций, хотя глаза её были красными и немного опухшими. Рыдала? Интересно отчего? Нет, я понимаю, что от вида стигматов, но это ведь ожидаемо! Или она считала, что именно на ней система даст осечку? И появится, ха-ха, «вечный маг»?

— Ки́рин, — тон Кастиса дал понять, что я-таки довёл его, — закрой рот.

— Если это твоё пожелание, любезнейший брат, — я сделал в его сторону куртуазный поклон, насколько позволяла карета.

— Нет, — он прищурился, — приказ. Как старшего, пока отец и Ли́ам на войне.

Я отвернулся в сторону, не давая ему возможности увидеть, как скрипят зубы. Давай, Кастис, продолжай кичиться своим статусом. Посмотрим, что скажет Тэдрех, когда вернётся. А я позабочусь, чтобы у него нашлось много-много слов!

В это время брат обнял Терезу, которая слабо дёрнулась, а потом неуверенно приникла ближе.

Едва сдержал фырк. Что за неуёмная тяга к извращениям? Давно уже знаю, что братец любит затащить в постель кого-то из смазливых волшебниц. Как мне кажется, ему нравится ощущать в них этот надлом, знание, что скоро те умрут. Возможно, это делает их более покорными и открытыми к самым разным забавам? Быть может, это чувство некой грани, что условно-всесильное существо бьётся в твоих руках?

Я не исключал, что и сам когда-нибудь опущусь на этот уровень. Хотя бы чисто из интереса. Но точно не сегодня.

— Пожалуйста, простите меня, — едва слышно пробормотала Тереза. — Я так слаба…

— Ещё бы, — столь же тихо и как бы в сторону прокомментировал я.

Вот зачем тратить время на труп?

За окном проносился городской ландшафт: двух-трёхэтажные здания с толстыми колоннами; за ними виднелся величественный храм Хореса, расположенный вдали, на аллее Жрецов. Нам нужно пересечь несколько рядов, а потом проехать вдоль большого дворцового квартала, выезжая на противоположную сторону центрального района Таскóла. Имение Кóльшеров располагалось именно там.

Надо напомнить Эсмонду, нашему управляющему, чтобы вовремя запросил замену. Всё-таки академии регулярно выпускают версов, ибо не могут ждать, дабы проводить обучение нормально: сразу с большой группой, подавая материал с самого начала. Учитывая короткий срок жизни мага, подобное невозможно! Из-за этого приём