— Макс, Макс, — сказала она, — мне привиделся кошмарный сон.

— Ты видела его, Оливия?

— Да, он смотрел на нас. Смотрел, как мы занимаемся любовью.

— Оливия, это невозможно, невозможно, Оливия!

— Макс, мне страшно. Ты был прав, нам нельзя было здесь оставаться. Давай уедем отсюда. Давай поедем к тебе, нет, в какой-нибудь мотель, снимем номер, переночуем там. Я не могу больше. Если бы ты видел его, Макс. Он сидел рядом, тут, на краю постели. Я думала, умру от его взгляда.

Макс попытался ее успокоить, хотя сам слышал, как не унимается сердце:

— Оливия, что ты говоришь. Это же был сон, только сон. Ты просто сильно устала.

Он погладил Оливию по плечу, привлек к себе.

— Давай уедем отсюда, Макс. Я боюсь. Я сойду с ума.

— Давай, — не стал перечить Макс. Ему самому хотелось поскорее выбраться из этой мрачной квартиры. Из этого черного склепа. Он чувствовал себя подавленным.

Собрались в считанные минуты. Уже в машине почувствовали облегчение. Перед тем, как тронуться, Макс посмотрел вперед и дрожащим голосом произнес:

— Ты знаешь, я ведь тоже видел Рика во сне.

— О, боже! — вскрикнула Оливия и от ужаса спрятала лицо в ладонях.

9

Всю дорогу они больше не произнесли ни слова. Подъехав к бару, Макс вышел из машины и помог выбраться ей. Оливия вцепилась в его руку и не отпускала до самого столика. Он не возражал, когда после выпитой рюмки Оливия заказала еще. Макс тоже решил хватить больше обычного.

Выпив еще пару рюмок, Оливия поднялась и, слегка пошатываясь, побрела к танцующим. Вскоре Макс совсем потерял ее из виду в сигаретном дыму и непроницаемом чаде. Вернулась Оливия растрепанной, но несколько оживленной.

— Еще хочу выпить, — сказала, небрежно плюхнувшись на стул.

— Тебе не стоит больше пить, Оливия. Это может плохо кончиться.

— Плевать! Ты что, испугался? Испугался покойника? А я его не боюсь. Отбоялась. Пускай попробует меня достать. А, Рик, ты слышишь меня! — вскричала неожиданно она, вскинув голову вверх. — Что, съел, а! На-ка, подавись, урод! — вскинула она вверх кулачок с одиноко торчащим средним пальцем. Оливия уже не контролировала себя. Захихикала, как полоумная. Но кому-то это не понравилось. Неожиданно рюмка Оливии разорвалась вдребезги, опрыскав ее каплями виски. Оливия испуганно уставилась на нее, и хмель ее как ветром сдуло. Макс тоже несколько секунд не мог прийти в себя, потом резко поднялся и потянул Оливию к выходу:

— Все, хватит, нам пора уходить.

Оливия безвольно дала себя увлечь, но все время оборачивалась назад и трясущимися губами спрашивала Макса:

— Что это было, Макс? Что это было?

— Я не знаю, Оливия, не знаю.

Только в машине они, казалось, немного пришли в себя. Макс больше не хотел даже упоминать о произошедшем в баре.

— Я хочу, чтобы ты переночевала у меня, — сказал он Оливии. — Так будет лучше.

— Хорошо, — согласилась она, не спрашивая почему. — Только выпьем еще, ладно?

— Ладно, — сказал Макс и стал заводить машину.

10

Траурная церемония началась в десять. Все, кто прибыл к этому времени, отправились провожать Рика Рэнделла в последний путь.

Макс слегка поддерживал Оливию — она еще долго оставалась под впечатлением того случая в баре и последующего страшного сна, поэтому до утра не могла уснуть, боялась, что во сне ей снова явится Рик. Сейчас она выглядела измученной и усталой и приходского священника слушала рассеянно и невнимательно.

— Мы ничего не приносим в этот мир, — нараспев говорил священник, — и все здесь оставляем. Бог дал, Бог взял. Да святится имя Господа…

Священник читал Писание неторопливо, с прерыванием, но Оливии казалось, что каждое слово его с быстротой молнии вонзается в сердце, и когда он дошел до тридцать девятого псалма и так же тягуче произнес: «Тогда я сказал: вот иду…», Оливия не выдержала и зарыдала. Со стороны всё выглядело обычно, но Макс знал, что слезы Оливии не следы скорби — это следы страха и потерянности.

До конца церемонии присутствовать они не стали. Макс увел Оливию, продолжавшую и в машине рыдать. Макс предложил ей на пару дней уехать.

— Я знаю замечательный мотель у Синего озера. Отдельные домики. Там нас никто не побеспокоит. Будем только ты и я. Поверь мне, ты очень устала, тебе просто необходимо отдохнуть.

Оливия ничего не ответила, но Макс и так догадался, что Оливия была не против — ей поскорее хотелось забыться.

Они не стали заезжать к ней домой — пусть исчезнет дух Рика и затхлость, остававшаяся после него. Ей не нужны никакие вещи, купить их можно и по пути.

Ехали не меньше 60 миль в час. Синее озеро скрывалось в чаще нетронутого леса в каких-то сорока милях от Блэкстоуна. Глядя на проносившиеся мимо ели и березы, Оливия даже повеселела, стала шутить, вела себя раскованнее, была многословна. Но Макс чувствовал, что за ее многословием еще скрывается неуверенность и страх, и теперь только от Макса зависит, насколько долго она пробудет в таком настроении.

Управляющий без лишних вопросов небрежно кинул им на стойку ключи и назвал номер свободного бунгало. Макс с Оливией без труда нашли его. Оливия даже не взглянула на озеро, быстро вошла в домик и попросила Макса открыть ей бутылку виски.

— Ты как хочешь, а я выпью.

После того, как выпила, сразу направилась в душ, чтобы после всего, как сказала она, «смыть с себя прошлое».

Под душем Оливия неожиданно запела, и Максу показалось, что к ней вернулось ее прежнее беззаботное состояние. Это взбесило его. Он рывком распахнул дверь и вошел в ванную комнату.

— Как ты можешь, Оливия, — прерывающимся голосом произнес он. — В такой день.

— Макс, Макс, — защебетала она так, будто ничего не случилось, — успокойся. Что тебя так раздражает?

Оливия спокойно закрыла краны,