Шрифт:
Закладка:
Южные венты так же умеют сражаться конными, хотя кони их и не столь быстры, как киммерийские, но, как и сами венты, сильны и широки в кости. Так же вентам служат все покоренные ими гирканцы, которые воюют как всегда воевали гирканцы — носятся кругами и сыплют стрелами и дротиками. Обычно венты сначала посылают в бой гирканцев, чтобы те завязали бой. Враг, погнавшись за гирканцами оказывается перед лицом пешей лавины вентов. Тогда конные венты вырываются вперед, отрезая врагу отступление, так что тому нет выбора, кроме как идти на пеших. И враг оказывается расплющен между молотом конных и наковальней пеших вентов. Они отважны, но больше всего преданы своим вождям и не нападут или не отступят без приказа. После сражений и между ними они бывают беспечны, много пьют пива, хмельного меда и вина и нарушают всякий порядок. Поэтому вентские вожди стараются не давать воинам свободного времени. В поход они выступают, везя еду, оружие, шатры и прочее на телегах, в которых впрягают быков или тяжелых коней. При всяком случае венты стараются следовать водными путями, потому что они мастера строить лодки и править ими. Венты не ценят красивые жесты и подвиги, они считают, что победа важнее всего, потому любую битву стараются свести к излюбленной ими тесной рукопашной. Милости к побежденным венты вовсе не имеют, вырезая их обычно до последнего. Так они перебили не только алта и мой народ, но и многие другие. Таково их военное дело.
Некоторое время военачальники киммирай молчали и только обменивались друг с другом краткими замечаниями.
— Что нужно, чтобы разбить вентов? — спросил Каррас.
— Нужна сила, превышающая их собственную силу. Нужно смять их, сломать, опрокинуть. Венты многочисленны и не жалеют проливать свою кровь. Сами они больше всего боятся попасть в плен и стать рабами. Поэтому если дело их обречено, они все равно будут драться пока не падут до последнего.
— Да, это не гирканские желтые собаки. — хмыкнул Гварн, и поймав на себе ненавидящий взгляд Наранбатара добавил. — Подобные богю и кустю.
— Богю! — громко сказал великий каган. — Что известно о богю, этих пожирателях падали и нечистот?
— Наши лазутчики выследили их. Богю уходят на восток, наверное, будут искать прибежища у своих сородичей в горах Патении. — ответил немолодой киммирай с вытекшим глазом и отрубленным ухом.
— Их сородичи в горах Патении едят сырое мясо и ложатся со своими матерями. Их сородичи в горах Патении отдают своих детей серым обезьянам. Не думаю, что богю найдут там добросердечный прием. — усмехнулся каган.
— Предательство не может быть прощено. Пусть боги земли и неба карают богю, как захотят, но ты, великий каган, должен покарать их так, как карают предавших клятву киммерийские каганы. — осмелился возразить правителю седобородый киммирай, высушенный степным солнцем и ветром.
— Ты верно сказал, мой старый друг Коди. — ответил Каррас. — Но может ли киммерийский каган простить захват его крепости, убийство двух сотен его воинов, не считая гирканцев?
— Нет, киммерийский каган не может простить этого.
— Слушайте меня, мои верные воины. Я не меньше вас хочу отомстить жестоким вентам и покарать трусливых богю. Но я не могу ни бросаться в погоню за богю, ни идти войной на вентов, не взвесив все и не обдумав. Мне нужно будет говорить с богами и моими советниками. Закончим же наш совет. Идите к своим воинам и скажите им, что каган девять дней будет взывать к богам земли и неба, чтобы они подсказали ему дальнейший путь. Идите, пусть с вами будет милость небес. Останься только ты, Коди и ты Грим-асир. Останься и ты, сын мой Нейл.
Военачальники разошлись, но некоторые бросали на Грима недовольные взгляды. У костров давно уже поговаривали, что каган слишком приблизил к себе чужестранца, слишком слушает его, забыв о верных своих воинах.
Каррас приказал сыну наполнить ковш кумысом, и в этот раз его осушили лишь вчетвером.
— Мой отец, да будет благословенной его память, разрешал своим воинам напиваться девять раз в год. — сказал каган, делая последний глоток. — Очень полезное наставление, Нейл.
— Позволь мне спросить, великий каган. — обратился к нему Коди. — Ты хочешь сделать наследником юного Нейла, а не могучего Дагдамма?
— Дагдамм сейчас болен, ты сам знаешь. Нейл уже достаточно взрослый, чтобы прислуживать мне за столом.
В самом деле, наполнять отцовский кубок на пирах всегда было задачей Дагдамма.
Коди как будто удовлетворился ответом кагана.
— Ты верен мне, Коди, сын Вардана? — вдруг спросил его Каррас.
— Да, великий каган.
— Чему ты верен больше, Каррасу или киммерийскому племени и законам великого кагана, моего отца?
Коди не сразу нашелся, что ответить. Наконец он угрюмо сказал.
— Я верен своему кагану, пока верен племени и священным законам.
— Истинно киммерийский ответ. — хохотнул каган. — Любой гирканец уже целовал бы ковер у моих ног, но так ничего и не сказал бы, кроме «я — твоя жертва».
— Я твоя жертва, великий каган. — чуть улыбнулся Коди. Он был стар и помнил еще времена, когда киммерийцы не успели так породниться с оюзами. Гирканские церемонии претили ему, хоть он никогда не сказал бы этого вслух.
— А каган — жертва всех киммирай. — веселость с Карраса слетела в одно мгновение. — Слушай меня, Коди. Ты был воином моего отца и верно служил ему двадцать пять лет. Ты верно служил мне другие двадцать лет. И ты всегда выполнял любой приказ, который слышал.
— Все так, великий каган.
— Но сейчас я не стану тебе приказывать, Коди. Забудь, что я твой каган, и, если ты откажешься, от этого не пострадаешь ни ты сам, ни твоя честь. Я хочу попросить тебя, впервые за многие годы я прошу, а не повелеваю.
— Я слушаю, великий каган.
— Поезжай к вентам, Коди. Ты будешь моим послом и моими глазами, и ушами в их стане. Ты согласен?
— Да, великий каган. Я понимаю, что это опасно, но я прожил достаточно долго и не боюсь смерти. Быть может, в пляске мечей от меня уже нет большого проку, но я еще могу послужить тебе и всем киммирай. Прежде мне не доводилось быть посланником, но ведь и венты прежде не вторгались в наши земли.
