– Я боюсь высоты, – говорю я. – И мхов. И лишайников.

– Врет он все! – встревает Марко, что в целом, конечно, верно. (Хотя мхи и правда жуткие, разве нет? Мягкие и влажные.)

– Пойдем со мной, – говорит «топорщик», – я тебе помогу.

– Не, не надо, – отказываюсь я, собираясь торчать здесь, пока Йорг не спустится целым и невредимым. Не оборачиваясь, он медленно, но верно продвигается вперед, то и дело поглядывая вверх – на крону и качели.

– Ну, как хочешь, – пожимает плечами инструктор. – Значит, ты трус, трусишка ты.

Интересно, такая мотивация хоть на ком-то сработала? Я бы предпочел игнорировать этого типа вместе с его топориком, но решаю, что разумнее его удержать, чтобы он не ушел. И начинаю задавать ему вопросы: странные и такие, ответ на которые очевиден, – лишь бы он мог проявить осведомленность. Все обожают выглядеть знатоками.

Любит ли он топоры.

Как называется его топорик, да, вот этот.

Не предназначены ли топоры скорее для рубки деревьев, чем для лазания по деревьям.

Когда скалодром считается сложным.

Какой толщины должна быть веревка, чтобы выдержать жирафа.

Почему он так уверен, что жирафы не лазят.

Какова его личная философия лазания.

Не вычитал ли он эту фразу в печенье с предсказаниями.

Всегда ли он мечтал об этой профессии.

Задавая вопросы, я ловлю на себе взгляд Марко. Вернее, его взгляд разит меня. Будто я дерево, а его взгляд – топор. Что ж, придется потерпеть.

– Какой у тебя любимый звук? – спрашиваю я инструктора.

Инструктор говорит, что его любимый звук – тот, который издает лезвие топора при заточке.

Мой любимый звук сейчас – «ура!» Йорга. Он сидит на качелях на самом верху и раскачивается.

– Отличная команда! – хвалит инструктор Марко и Йорга. – Лазание – как поцелуи: лучше всего заниматься этим вдвоем! – добавляет он. И хочет уйти.

Слишком рано. Йоргу же еще надо спуститься. Поэтому я задаю вопрос про обувь для лазания и еще один, который меня действительно интересует: рекомендует ли он инвестировать в лесную промышленность? Но в этом инструктор, увы, не разбирается.

Йорг добрался до земли.

Я не могу его не обнять.

– Пойдем отсюда? – предлагаю я.

– Нет, – качает головой Йорг. – Теперь очередь Марко.

– Что?! – в один голос восклицаем мы с Марко.

– Очередь Марко, – повторяет Йорг.

«Топорщик» кивает и хочет еще раз объяснить принцип страховки, но Йорг его перебивает.

– Я в курсе, – спокойно говорит он, глядя Марко в глаза.

Йорг помогает Марко закрепить стропы. Марко смотрит как овечка. Не знаю, какой у овец взгляд, но мне кажется, именно такой, как сейчас у Марко.

– Йорг?

Йорг не отвечает.

Марко начинает влезать. Очень медленно, то и дело поглядывая вниз. Когда он забирается на платформу, инструктор говорит:

– Вы справитесь, парни, – и уходит.

Йорг произносит, не глядя на меня:

– Ты тоже можешь идти. У меня всё под контролем.

И я ухожу, не оглядываясь, каждую секунду ожидая крика. Сажусь в тени киоска с картошкой фри. Постепенно возвращаются все остальные, заказывают заслуженную картошку. Марко и Йорга среди них нет. Я снова начинаю волноваться и иду искать вожатых. Питрич и Белла как сквозь землю провалились. Зора сидит по-турецки под дубом и медитирует.

Подойдя ближе, я обнаруживаю, что она вовсе не медитирует, а играет в Candy Crush на телефоне. Не отрываясь от экрана, Зора обещает быстренько пройти уровень и отправиться на поиски.

К Кориандру я не обращаюсь: ему явно не до нас – вряд ли он вообще помнит, что работает вожатым.

Так что я иду искать сам. На скалодроме никого нет. Вяло свисают веревки, покачиваются на ветру пустые качели.

На обратном пути мне встречаются Питрич и Белла. Они плетутся с площадки для гольфа, вид у них какой-то измотанный. Может, тоже занимались поисками. Нет. Пересчитав присутствующих, они с удивлением обнаруживают, что не хватает Марко и Йорга.

– Кто знает, где они? – спрашивает Питрич.

– Это ты должен знать, где мы, – говорю я (кто же еще). Пожалуй, слишком резко. Питрич же не виноват, что Марко идиот. Я рассказываю, где последний раз их видел, а это очень трудно: попробуй объясни, где что находится в лесу. – Но теперь их там уже нет, – добавляю я.

У Питрича отличная идея:

– Ну ладно, подождем еще немного.

Мне нестерпимо хочется закидать его мхом. Но тут из леса с шорохом и треском появляются пропавшие. Сначала Йорг, за ним, отставая на несколько шагов, – Марко. Лица у них красные, глаза выпучены, мокрые от пота волосы прядями липнут ко лбу. Вид у обоих потрепанный, измотанный, загнанный.

Я бросаюсь навстречу Йоргу, хочу спросить, все ли нормально.

Он поднимает руку – мол, не сейчас – и тут же запрыгивает в автобус.

Марко тоже ждут – к нему бросаются близнецы Дрешке. Им не терпится услышать его рассказ.

Марко выхватывает у Дрешке-1 бутылку с водой, половину выливает себе на голову, остаток выпивает и без единого слова садится в автобус.

На обратном пути мы молчим и потеем. (Устали, и кондиционер сломался.) Йорг снова сидит впереди, Марко в наушниках – сзади.

Что между ними произошло? Мне не терпится расспросить Йорга, но не хочу ему мешать. Тебе такое знакомо? Когда видишь только чей-то затылок – и понимаешь, что к этому человеку лучше не лезть.

В лагере Йорг первым выходит из автобуса. Быстрым шагом пересекает поляну и исчезает в хижине. Ладно, расспрошу его там.

Пока я добрался до хижины, Йорг оттуда уже вышел. У него с собой душевые принадлежности. Йорг хочет поскорее помыться, пока мало народу.

А я готов провести остаток дня немытым в кровати – и действительно: нам говорят, что до конца дня мы «свободны». Но «свобода» на языке летнего лагеря означает, что мы будем мастерить поделки. А поскольку я не лазил вместе со всеми, теперь мне придется вместе со всеми мастерить. Питрич даже лично забирает меня из хижины. Немытым!

Поделки – это кошмар. Будь я режиссером, снял бы фильм ужасов: две семьи собираются провести каникулы в уединенном загородном доме. По всему дому они находят материал для поделок. Поначалу они радуются необычной цветной бумаге, но радость скоро перерастает в одержимость. Внезапно все бабочки из туалетной бумаги и тигры из спичек оживают и нападают с термоклеевым пистолетом на людей. Фильм назывался бы «Демонические ножницы