Шрифт:
Закладка:
И хотя мужчина умело воткнул в него оружие, кабан успел несколько раз мотнуть головой, и из бедра героя на землю стали падать тяжелые кровавые капли.
Больше ничего сделать он попросту не успел. Один из выжлятников вонзил огромный нож секачу под ухо, остальные вилами прижимали издающее последние хрипы животное к земле.
Всё завертелось вокруг кабана, его оттащили для разделки. Подъехавшие охотники начали весело переговариваться, обсуждая первый трофей. Затеяли делиться на группы, решая, кто в какую сторону поедет, и какую ещё добычу возможно будет найти поблизости.
Пострадавшего человека посадили на снятое с лошади седло и пытались замотать рану куском какой-то грязной материи. Этого снести моя душа уже не смогла. Я соскочила с Ветра и решительно направилась в сторону раненого.
– Вы простите, мы не представлены, и это совершенно mauvais ton[42] с моей стороны. Но я имею некоторый врачебный опыт, и то, что я вижу сейчас, глубоко оскорбляет меня. Вы не против, если я осмотрю вашу рану? – заявила я приблизившись.
Многие правила общества, были просто неуместны в больнице, ведь с большинством своих пациентов я, до их попадания к нам, никогда не была знакома. Поэтому, по словам мамá, моё поведение стало далеко от идеального. Но искать сейчас кого-то для нашего представления было, по моему мнению, совершенной глупостью.
Я опустилась рядом с ним на землю и разрезала окровавленную тряпку. Маленький остро заточенный ножичек, ножницы, нитки, корпия[43] и другие необходимые мелочи всегда находились при мне в мешочке, подвязанном к поясу. Получив небольшой врачебный опыт этом времени, я пыталась носить с собой хотя бы минимум необходимого. Мешочек был искусно вышит Марией, и выглядел как красивая дамская сумочка.
– Дай баклагу с водой и другую, с хлебным вином, что брали с собой, – обратилась я к Егору, который поспешил за мной. Он уже не раз помогал мне, поэтому ничему не удивляясь, быстро вернулся.
Я тщательно вымыла свои руки, а затем сполоснула их вином. Промыла рану водой, удостоверившись, что разрыв не глубок и чист, аккуратно зашила его вымоченными в вине нитками. Намазала маленький кусочек корпии небольшим количеством травяного бальзама, приложила ко шву и стала заматывать чистой тряпицей.
Удовлетворенно кивнула сама себе, считая, что всё проделала правильно. Егор помог мне подняться, и я, наконец, смогла разглядеть своего пациента. Симпатичное волевое лицо, с правильными чертами и яркие голубые глаза мне кого-то напоминали. Снедало такое чувство, что я знаю этого человека, но почему-то не помню кто он.
– Рану нужно ежедневно перевязывать чистой тряпицей, – подставив руки под струю воды, опять их тщательно помыла, не переставая разглядывать мужчину.
Молодой человек улыбнулся, заметив, как пристально я его рассматриваю и заговорил:
– Разрешите мне всё-таки представиться: Павел Матвеевич Рубановский.
– Баронесса Луиза Мария Клейст – просипела я в ответ, неприлично уставившись на него.
Господи! Как я могла не узнать! Я только что заштопала собственного дедушку. Моё лицо пылало, а улыбку я не могла никак скрыть. Дедушка! Так хотелось, как в детстве, радостно закричать и повиснуть у него на шее, потешно дёргая ножками. Я продолжала глупо улыбаться, не отрывая от него взгляд.
Рядом раздалось покашливание Егора, который смущенно наблюдал за нами.
– Барышня, вы хотели-с ещё с Марией Фёдоровной проехаться, – попытался отвлечь меня «учитель». – Глухаря там стрельнуть, али зайца… – топтался он рядом со мной.
– Да, Егор, конечно… – ответила я, не отрывая взгляда от Павла Матвеевича.
– Я там, значится, местечко присмотрел-с, токовище там, однако, – не отставал от меня Егор, решившись даже подёргать меня за рукав амазонки.
Я кивнула и повернувшись направилась к Ветру. На нас стали обращать внимание, и этот «поборник морали» оказался как нельзя кстати. Заметив мою реакцию на раненого, Егор постарался побыстрее меня от него увести.
Дедушка, не смотря на ногу, как-то оказался рядом, и не дав это сделать Егору, помог мне забраться на лошадь. Взяв за руку, поцеловал пальчики и приблизившись вплотную, тихо произнес:
– До скорой встречи, Анна.
Уезжала я в странном состоянии, постоянно оглядываясь. Дедушка смотрел мне в след, прислонившись к подведенному коню и пытаясь не напрягать повреждённую ногу.
Не знаю о чём он сейчас думал, но мне хотелось развернуть Ветра и вернуться. Я уже как-то привыкла к нахождению рядом молодой и чрезвычайно активной бабушки. Чуть больше двух месяцев, проведенных с ней в этом времени, не давали мне погрузиться в меланхолию или страдания по родителям. Думаю, именно её постоянное присутствие и придавало мне спокойствие и чувство семьи.
Хотя, было странно замечать и ощущать себя более старшей и ответственной. Ведь именно к ней в детстве я прибегала в поисках утешения и решения своих, казавшихся в то время жизненно важных проблем.
Мария подъехала ко мне поближе и сочувственно прошептала.
– Луиза, тебя так впечатлил господин Рубановский?
– А… нет, что ты, просто задумалась.
– Ну конечно, поэтому ты всё это время оглядываешься на него, – ответила она с улыбкой.
– Я?
– О, да тебя поразил Амур, – бабушка уже открыто потешалась надо мной.
– Мари, прекрати эти романтические глупости, – этот разговор стал меня почему-то раздражать. Для меня, в конце концов, это – мой дедушка!
– Успокойся, – похлопала она меня по руке, – никто ничего не заметил. Ты молодец, что помогла ему. Хотя, лучше бы вас сначала представили. Дождалась бы меня.
Я с удивлением посмотрела на бабушку. Получается, они уже знакомы. Но…
По семейным преданиям бабушка и дедушка полюбили друг друга с первого взгляда и пронесли это глубокое чувство до самой своей кончины. Хм…
Вот так и разрушаются детские иллюзии. Всю свою жизнь я мечтала найти такую же любовь, а не идти под венец по родительскому уговору.
Как мне объяснить ей, что знаю этого, молодого сейчас мужчину со своего рождения. Что яркость и задор в этих глаза сохранится до самой старости. И что этот человек, интерес к которому она мне сейчас приписывает, в скорости станет её супругом. Что эти двое какое-то время в детстве, составляли весь мой мир.
– Так вы знакомы, – ответила я, покачав головой.
– Да, это сын Матвея Львовича Рубановского. Мы познакомились в имении у Голынских. Иван Осипович представил нас с матушкой.
