Шрифт:
Закладка:
— Мне звонили из Академии. Тебя там не было сегодня, — нарушил молчание отец.
— Верно.
Вопреки ожиданиям, которые остались от разговора за завтраком, отец не взорвался.
— Чем занимался?
Думаю, есть факты, которые стоит раскрыть главе рода, чтобы тот не оказался в глупом положении, когда ему позвонит взбешенный Арамазов, а отец окажется не в курсе претензий.
— Выиграл поединок с Арамазовым Арсеном.
— Ты⁈ — изумился отец.
— Я.
— Арамазова выиграл⁈
— Ага.
— Удивил! — Папа расплылся в улыбке. — Я его видел — сильный парень, да и драться любит. От тебя я подобного… Ладно, лучше скажи, как сильно пострадал брат главы?
Брат? Я думал, что он — сын. Впрочем, переплетения родственного древа Арамазовых меня мало волнуют.
— Лицо я ему помял, но целитель за сутки поправит. Больше пострадало самолюбие — чтобы оно зажило, и месяца мало будет.
Я ухватил бутылку колы со стола и сделал пару глотков. Напиток был столь холодным, что горло заледенело.
— Самолюбие — очень нежный орган, — кивнул отец.
Это точно. А сейчас я ударю по его самолюбию. Как бы я не желал скрывать свои способности от отца, делать это после поединка с Арсеном попросту глупо. Лучше уж выложить карты.
— Ещё я сегодня был у Алтаря. Выбрал бонусом склонность к магии иллюзий.
Думал, отец сейчас впадет в ярость, расколотит столик, швырнет графин в камин, но тот лишь тяжко вздохнул и устало посмотрел на догорающие дрова.
— Я стараюсь поднять наш род, Айдар. Возможно, стараюсь недостаточно сильно и хорошо, раз ты не считаешь меня авторитетным и пошел против моей воли, но вряд ли кто-то справился бы лучше… Чем оправдываешь свой выбор?
Оправдывать свой выбор я не собирался. А вот объяснить, почему поступил именно так, мог.
— Мне кажется, артефакты — не мое предназначение. Не лежит у меня душа к такому созиданию. Не хочу заниматься тем, что мне не по нраву, понимаешь? Кроме того, все, чего я смогу достичь с помощью этой способности, кажется мне… малозначимым. Перспективным для рода, но малополезным для меня лично.
Вот овладеть магией иллюзий, а потом — переключиться на магию пространства и создать ритуал, который перекинет душу в прошлое — это достижения, достойные меня. Тут я первый и единственный в своем роде. А выбрать то, что до меня выбирали предки, чтобы на пять-семь процентов усилить способность укрепления и передать потомку эту родовую эстафету, это достижение, которое требует самой малости — выбрать нужный бонус и потом обеспечить наследника. Ни побед над собой, ни роста в силе, ни удачных и неудачных экспериментов. Скукота. То ли дело — иллюзии! На высоком ранге с помощью иллюзии можно создать все, на что способно воображение, или же — побеждать противника еще до схватки, оплетая его разум паутиной, перехватывая контроль над органами чувств.
При должном умении от иллюзий нет защиты. Единственное, чего я не мог — обмануть разум бога, а вот все остальных — запросто, сколько бы их ни было. Например, когда я перемещался в прошлое, целая армия действительно была уверена, что сражается с весьма не вовремя прибывшим Морозовым.
— И стоило оно того?
— Стоило ли? — отозвался я. — Для себя можешь решить сам, но я считаю, что стоило. С помощью иллюзий я победил Арамазова. Кстати, не знаю, что вообще нашло на Арсена — вел себя, как агрессивный идиот.
— Я позавчера отказался по грошовой цене укрепить все оружие в их арсенале. И главу это взбесило — мол, как это так, я даю Алмазову заработать, а он не ценит. Сейчас вот краем моего отказа и тебя задело.
Вот почему Арамазов высосал из пальца конфликт и попытался раздуть его до поединка. Уверен, что в случае моего проигрыша двести тысяч согласились бы списать за работу отца.
— Если ты продолжишь побеждать на дуэлях и развивать иллюзии, я приму твое решение. Пока знай, что я недоволен. Это решение должен был принимать не ты.
Я промолчал, хотя эмоции (опять эмоции) подбивали меня ответить, и отстоять свое право принимать связанные со мной решения.
В представлении молодежи старики мудрые (на самом деле просто опытные и много видавшие), молчаливые (знали бы вы, как сложно в старости решать задачи, которые в молодости как орешки щелкал: если бы не сеансы с целителем, я бы превратился в развалину. Молчание — это просто попытка сохранить лицо, пока натужно ищешь фразу или пытаешься решить проблему). Иные старики действительно мудрые и молчаливые, они смотрят на тебя взглядом, в котором мелькают блики вечности. Они бесстрашны, смирились со смертью и могут найти слова, которые закаленного воина проморозят до печенок, потому что большую часть жизни философствуют, вспоминают события своей жизни и смотрят на них под разными углами. Но я не из таких стариков, и со смертью никогда не мирился. Я из тех, кто предпочел совершенствоваться и учиться даже в семьдесят, и времени размышлениям и философии уделял мало. Я до последнего оставался занозой в заднице целого мира — ворчливый и желчный дед, который знает, как надо. И делает — вспомнил я ритуал.
С чем я согласен — долгая жизнь закаляет, заставляет очерстветь. Большинство проблем окружающих, большинство трагедий тебе уже не кажутся таковыми — что бы тебе не показали, окажется, что ты видел ситуации и похуже.
Но мою закаленность штурмуют гормоны молодого тела. Меня качает на эмоциональных качелях. С одной стороны, это ужасно интересно — столь ярких эмоций я не испытывал, пожалуй, уже лет двадцать. А с другой — плохо. Как бы не превратиться в импульсивного подростка с багажом из семидесяти прожитых лет.
— Надеюсь, завтра пойдешь в Академию?
— Разумеется, пойду.
Не стоит выбиваться из образа Айдара — как минимум в ближайший год лучше не бросать Академию. Вдобавок, раз уж я снова буду учиться, стоит почитать в оригинале раритетные книги из библиотеки Академии. Да и Славу Липова стоит отвадить от Ники, пока его ухаживания не зашли далеко.
Глава 4
В кабинет отца я пробрался без лишних проблем, и за пять минут вскрыл замок. Охрана меня не заметила, еще раз показав свой непрофессионализм. Я помню заплывшего жиром мужика, который нехотя открывал нам ворота, и не хочу, чтобы жизни моих родных зависели от таких