а юркий итальянец с повадками дамского любимца суетился вокруг нее, что-то делая с тяжелой гривой волос. Дональд готов был облегченно вздохнуть — кто же самоубивается с новой прической? Но обнаружил, что в сумочке лежит изысканное приглашение на сегодняшний вечер в самый респектабельный ресторан. Ничего себе… Дональд понял, что перестарался — ситуация вышла из-под контроля и средство стало целью. Что теперь — отговаривать ее, что ли — смотри, мол, проще, не ходи никуда, не для того тебя с поляком знакомили?! Он яростно отключился и отправился к Бикому, даже не попытавшись заглянуть к королевскому потомку — противно было.

Но вечером опять не выдержал и поперся в этот самый шикарный кабак. Так туда еще и без галстука не пускали! То, что человек в мятой рубашке и кожаной куртке — им ничего. А без галстука — ни-ни! Благо, тут же можно было это самое украшение взять напрокат. Чувствуя себя совершенным идиотом в атласной «бабочке», Дональд потягивал терпкое испанское вино по бешеной цене, рассеянно отбивался от приставаний поддатой соседки (тоже мне еще — респектабельный ресторан: приличному человеку спокойно поужинать нельзя!) и наблюдал за тем, как эти два голубка милуются за своим столиком. Горько ему было, и какой-то ком стоял в груди. То ли от непривычного вина, то ли от мысли, что никогда и никто не будет смотреть на него с таким теплом и нежностью, никто не будет звонить несколько раз на дню с совершенно пустячными вопросами, лишь бы только услышать его голос, никогда не будут терпеливо его дожидаться часами, полагая мужскую работу самой важной и нужной. Горько, господа, горько…

Получаса этой пытки хватило ему с избытком. Потом Дональд бросил на стол несколько кредиток, сунул в бокал «бабочку» и ушел, едва не бегом. Провались они все!

Через два дня Тимоти Лоренс на очередном дежурстве попросил Дональда переговорить с клиентом. А он пока кофе сварит.

Эта хитрая морда, Тимоти, похоже, только прикидывался, что ничего не замечает. Было у Осборна одно подозрение: появившиеся в журналах рассказы о сейверах некоего писаки по фамилии Плог — дело рук Лоренса. Уж слишком узнаваемы были ситуации и персонажи. Но разве докажешь? Попытался Дональд его прижать, так Тимоти наставил свои невинные серые глаза: «Что ты, Дон! Куда мне!»

Вот и здесь — неспроста он вместо себя друга послал. Клиентом, с которым следовало переговорить, была Сейра. Обругав в душе Лоренса последними словами, Дональд принял у девушки заявление о восстановлении на учете в фирме, задал пару дежурных вопросов, записал ответы, стараясь, чтобы не дрожали пальцы, и сунул бланк в щель приемного устройства. Лишь потом бросил хмурый взгляд на Сейру — садистка чертова!

И натолкнулся на два толедских клинка — так остро смотрела девушка на него, словно старалась проникнуть в самую глубину, достать до сердца.

Несколько минут длилась эта немая схватка. И, наверное, впервые в жизни Дональд поддался.

— Ну я, я это был. Еще вопросы есть? — Грубость была его последним бастионом.

Но бастион просто не заметили. И вопросов не было. Был приказ:

— Иди сюда…

Лишь спустя какое-то время он смог перевести дыхание и спросить:

— А как же твой потомок ко…

Но мягкая ладонь остановила: «Молчи, молчи…»

«Оторвет мне Морис голову», — подумал Дональд.

* * *

Спустя два месяца, после дежурства, Осборн обнаружил на сиденье своего «ягуара» свежий журнал с очередным рассказом Плога из жизни сейверов. Просмотрев его, хмыкнул — зараза Тимоти! — и, вернувшись домой, закинул журнал подальше.

Оказалось, что недостаточно далеко. Каким-то образом Сейра наткнулась на журнал и забралась с ним в ванну.

Дональд уютно расположился в кресле, поставив на живот стакан с джином. Вот до пульта бы еще дотянуться, ящик включить…

Внезапно послышалось:

— До, подойди, пожалуйста!

Кряхтя, он поднялся, босиком прошлепал в ванную.

— Да, заяц?

Из пены была видна только голова Сейры.

— Почему ты мне не сказал, что он в тебя стрелял?

Сколько тревоги было в этом вопросе!

— Кто стрелял, моя хорошая?

— Артур.

— ?

— Королевский потомок.

Тут Дональд наконец узрел злополучный журнал и с облегчением сказал:

— А, ты об этом? Господи, ну разве можно верить во всю брехню, которую сочиняет Тим? Надо же отличать художественный вымысел от правды жизни. Куда ему стрелять, он до сих пор от слез не просох, наверное. Слушай, у меня тут идея хорошая появилась… — и как был, в джинсах, полез в ванну.