Господа в страхе за собственную шкуру понеслись, как удалые кони. И город задрожал. Приняты были все, какие только могли придти в голову, меры. Сотни людей прочесывали улицы, дома, гаражи и сараи. Преступность не просто поползла вниз, она растаяла как снег под лучами африканского солнца. Мелкую шушеру грозно припугнули, бомжей и ворье от автомобильных до квартирных без поиска вины и в профилактических целях собрали вместе в давно пустующих камерах в Зеленой Роще, где в советские времена отбывали срок пятнадцатисуточники. Авторитетов вежливо и зловеще призвали к порядку, и те, почуяв неладное, затаились, как мышки в норке или разлетелись по заграницам. В городе стало тихо и спокойно, но чуткое ухо непременно уловило бы в этой тишине подспудные незримые движения.

Совершенно естественно, что каждый житель микрорайона, где произошло преступление, проверялся на наличие алиби, где, увы, особых успехов не предвиделось. И был опрошен не раз и не два. Но никто ничего не мог сказать про черный джип, что застыл со своим страшным содержимым на улице Российской в ночь с девятнадцатого на двадцатое мая. Никто не видел, как он там появился, никто никого не видел рядом с машиной. Между тем следы около нее определенно были. Были фантики от конфет и жвачек, следы обуви, клочки бумаг, пустые банки от пива и осколки бутылок — мусор, присущий любому пустырю в любом месте. Какие из них относились к участникам происшествия, а какие были оставлены задолго до того прохожими, выяснить не представлялось возможности. Были следы протекторов колес самого джипа и еще нескольких легковых автомобилей без всяких признаков каких-либо характерных отметин, в связи с чем по всему городу поголовно, точнее помашинно, раньше времени затеяли техосмотры. Интерес представляла затоптанная любопытствующими книжка с названием «Связь времен» 1980 года издания, но опять-таки имела ли она отношение к происшествию представлялось сомнительным, хотя всем участникам розысков вменялось спрашивать и о ней, как и собирать данные о людях, увлеченных историей. Были следы и в самой машине, отпечатки пальцев, окурки, волосы, в том числе и женские. Их кропотливо собирали, по каждому составлялось целое досье, и складывали в недолгий, как хотелось верить, ящик.

Капитан лично встречал в аэропорту группу экстрасенсов. Спешно собранные со всей России, они прилетели на самолете местной кампании. Тот долго заходил на посадку, гремел и кряхтел, как старый дед, несясь по полосе приземления, и когда экстрасенсы сходили по трапу на землю, они задумчиво смотрели на еще дрожащие крылья самолета, и капитану показалось, что исключительно благодаря их мыслительным усилиям, крылья не оторвались, и полет завершился благополучно. В машине они — двое мужчин и одна женщина сидели как истуканы, поводя вокруг глазами; представленные генералу, отделались ничего не значащими дежурными словами приветствия и благодарности за гостеприимство. В кабинете капитана несколько расслабились и в один голос заявили о незнаемой ауре над городом.

— Понимаете, капитан, есть аура у людей, у вас, у меня, у любого, кто живет, да и кто умер не сразу ее теряет. И есть аура у скопления людей, у толпы, у войска, у городов и деревень, где живут люди — объяснял старший из них — седой старик с шапкой седых волос и косматыми бровями. — У каждого города она своя, зависит от настроения людей, их довольства или недовольства жизнью. От детских голосов, хулиганских поступков, от множества всяких человеческих дел и в немалой степени желаний и ожиданий. А здесь над городом — и страх и залихватская беспечность. Как будто будь, что будет. Так перед войной: мирная жизнь не задалась, и все идут в атаку — и терять нечего, и авось да станет лучше.

Закончив монолог, он слегка скорчил нос и так оглушительно чихнул, что, казалось, взорвалась петарда. Застигнутые врасплох сотрудники вздрогнули, а некоторые даже пригнулись, чем и поплатись позднее нескончаемыми насмешками товарищей. Чих этот невольно заставил забыть подготовленные вопросы, и в то же время внушил уважение к приехавшим.

Затем, разведенные по отдельным кабинетам, экстрасенсы изучали фотографии места происшествия, гладили руками очищенные половинки позвонков жертв, всматривались в их лица, снятые еще живыми, и в их движения на экранах телевизоров, где прокручивались добытые у родственников видеофильмы. Еще два дня они бродили по городу, вбирая в себя запахи и настроения людей. Каждое свое впечатление они старательно фиксировали на бумаге, и краткий итог их звучал неутешительно. Жертв они характеризовали как подонков, по которым тюрьма плачет, так что нет ничего удивительного в их смерти и, может быть, даже казни. Что же касается палача: «Я вижу дремлющий вулкан, — заявила женщина. — Там под землей его жар, клокочет лава, собираются силы». «Звезды наводят свой порядок» говорил второй. — Они прислали сына неба не с миром, но мечом». А третий ничего не говорил, и только крестился «свят, свят» и просил: «отпустите меня к внученькам, Христа ради».

Наибольшее внимание вызвала у них, как ни странно, именно найденная на месте происшествия книга. Не сговариваясь друг с другом, они потянули к ней руки, и долго потом, положив ее в середину стола и рассевшись вокруг, шептали с закрытыми глазами.

— Я вижу комнату, серые в полоску обои, книжный шкаф, — говорил старший, — Комната затененная, уличного шума не слышно.

— Какая-то неухоженность вокруг, — отмечала женщина, — Пыль в углах, вещи разбросаны, не чувствую запаха пищи. Похоже, там живет одинокий человек.

И только третий — старик-шаман из горного Алтая со странным именем Олджубей — как от чумы открещивался от книги, и все просил: «отпустите меня к внученькам, Христа ради».

На этого третьего и насел капитан Харрасов, интуитивно и справедливо полагая, что именно неподходящие на первый взгляд наиболее полезны в деле. Силком усадив его рядом с собой в автомобиль, он дал задание водителю проехать по всем улицам города, а сам наблюдал при этом за лицом старика. Двое суток он отмечал по карте, где тот хмурился, где улыбался, а где и сжимался в комочек, вытирая невольный пот на лбу. Странный результат получил он, когда проделал, пусть и не столь наглядно, тот же эксперимент и с остальными. Все они по одиночке выделили одни и те же районы города: место преступления, узел улиц Кремлевская, Ломоносова и Жданова в Черниковке и Российской и Уфимского шоссе вблизи проспекта Октября. В этих то местах и сосредоточил капитан свои поиски, расставив незримо телекамеры с круглосуточным наблюдением и не менее сотни наблюдателей пеших и в автомашинах, якобы случайных прохожих и