— Она говорит, что я могу взять трехмесячный неоплачиваемый отпуск, но Чарльз ведь полезет в бутылку. Я имею в виду, я пробуду в Швеции несколько недель или даже месяцев, а потом, почему, собственно, я не хочу продавать… — Она замолчала и отпила большой глоток белого вина с содовой из своего бокала. — Я… я просто не знаю, как ему сказать.

— Хм, я, кажется, понимаю почему. — Алун уставился в свое пиво, задумчиво пожевывая губу. — Задачка. Думаю, лучший способ — это прямо сказать об этом. — Он с сомнением посмотрел на нее. — Ты ведь уже все решила, верно? Я имею в виду, это не обсуждается?

— Пожалуй, нет, — вздохнула Мия и посмотрела на кольцо. После той встречи с Бергером ей казалось, что змейка пытается заманить ее обратно в Швецию. Наваждение какое-то — она безотвязно грезила о Берч Торпе, о викингах, о кораблях и… Совершенная нелепость, но она просто знала, что должна это сделать. — Послушай, я понимаю, что выгляжу эгоисткой и нужно было сперва обсудить с Чарльзом, но все это кажется таким… правильным. Как оно должно быть. Ты веришь в судьбу? Вот это что такое.

Алун кивнул:

— Да, конечно. Что ж, если это твоя судьба, дерзай!

— Вот так просто?

— Ага.

Может быть, все действительно было так просто.

* * *

В полдень всем пленникам дали по куску лепешки, немного солонины и кусочки сушеной трески — столько же, сколько и команде. Хлеб был вкусным, и мясо аппетитным, хотя рыба пованивала, и ее пришлось долго разжевывать. Чтобы запить трапезу, по кругу передали кувшин с водой, и хотя Кери заметила, что гребцы вместо воды пили эль, это ее не обеспокоило. В конце концов, те много работали, и она испытала облегчение, когда вообще дали что-то поесть. Сначала она думала, что, возможно, пленников будут мучить голодом, чтобы привести к покорности.

Не то чтобы она ожидала, что кто-то из ее собратьев-трэллов доставит новым хозяевам много хлопот. Примерно половину составляли молодые женщины, все они были напуганы и благоговели перед похитителями. Остальные — десяти-пятнадцатилетние мальчики-подростки, и ни один из них не был достаточно силен, чтобы даже подумать о сопротивлении норвежцам, несмотря на кипящее негодование, которое проявлялось в угрюмых выражениях лиц и сердитых, бросаемых украдкой взглядах. Что касается ее самой, то она не была настолько безрассудна, чтобы надеяться избежать судьбы. Даже если бы она была достаточно сильной пловчихой, чтобы прыгнуть за борт и плыть к берегу, она была уверена, что кто-нибудь — даже сам Хокр — прыгнул бы в воду за ней. Нет, ей придется ждать и молиться, чтобы ее брат отправился по их следу, и побыстрее. Только бы Брин не забыл имя ее похитителя.

Едва они успели поесть, как поднялся ветер, и огромный парус натянулся до предела. Большинство людей заснули почти мгновенно, хотя Хокр проследил за тем, чтобы несколько человек бодрствовали и были начеку, в то время как сам он продолжал рулить. Однако Кери не могла успокоиться и сидела, вперяясь взглядом в неизвестность, гадая, какой отныне станет ее жизнь. Будет ли ее хозяин добрым или жестоким? В какое место они направляются? Судя по солнцу, они двигались к северу, а она слышала, что земли там дикие и холодные. Кери вздрогнула.

«Пожалуйста, Господи, защити меня, как, я знаю, только Ты можешь, — безмолвно молилась она. — Избавь меня от этих скандинавов и скорее пошли брата нам на помощь. Аминь».

Темнело, когда они высадились на маленьком пустынном скалистом острове; часть команды занялась приготовлением ужина на открытом огне, в то время как другие загнали своих новых рабов на пологий выступ большой скалы.

— Оставайтесь на месте и не двигайтесь, — приказали им, и никто не сделал попытки протестовать.

Пленники опустились на землю, дрожа от холода, промокшие насквозь от соленых морских брызг.

— Прикройтесь, — неприветливый человек положил рядом с ними стопку одеял. — Приказ Хокра.

Кери обошлась своим собственным одеялом, хотя оно было немного влажным, в то время как остальные чуть не подрались, расхватывая рухлядь в надежде пополнить свои скудные одеяния и устроиться поудобнее, — застигнутые врасплох ночью, как и она, несчастные могли кутаться только в нижние рубахи. По крайней мере, они были на сухом пятачке, куда не доставал ветер, за что большинство были чрезвычайно благодарны. Непрестанно бурлящее море в конце концов заставило даже гибкое и податливое суденышко Хокра нырять вверх и вниз; многие деревенские чувствовали дурноту, и хотя Кери до сих пор лишь слегка подташнивало, она тоже была счастлива оказаться на твердой земле. Закрыв глаза, она позволила своим мыслям плыть по течению…

— Вот, съешь это.

Взглянув вверх, она увидела Хокра, который протягивал ей миску и еще один сухарь, и от удивления вскочила на ноги.

— Что? Я… Спасибо, но разве не я должна тебе прислуживать? — Она не смогла сдержать нотки сарказма в своем голосе.

— На это будет время позже, — улыбнулся он.

Улыбка смягчила строгое выражение его лица, ставшего вдруг очень приятным. В эту минуту он показался ей одним из ангелов, про которых рассказывал деревенский священник, — весь в золоте и блеске, с глазами голубыми, как само небо. Кери в замешательстве покачала головой.

— Я тебя не понимаю, — пробормотала она и опустилась на землю, не в силах стоять на ногах.

— В этом нет необходимости. Просто знай — тебе нечего бояться, если ты будешь делать то, что тебе велят, и держать язык за зубами.

Когда он отошел к костру, где сидели его людьми, она взмолилась, чтобы сказанное им оказалось правдой.

* * *

Хокон проснулся от удара в живот. Все еще в полусне, он потянулся за мечом, чтобы защититься, но понял, что меча у него нет, он не викинг и лежит на диване в гостиной, а не на дне драккара.

— Что за?.. Линнея?

Он моргнул и нос к носу увидал озорные глаза шестилетней дочери. Она хихикнула и ткнула его под дых.

— Сам сказал, что будешь смотреть футбол, а сам спал, — ты соврал, папочка? Можно я вместо тебя посмотрю мультики? Пожалуйста, папочка, ну пожалуйста!

— Действуй.

Он сел и потер лицо. Боже, он так устал.

Чтобы справляться с Линнеей одному, требовалось изрядное напряжение. Не потому, что она была трудным ребенком, но потому, что он чувствовал, что должен что-то делать, как-то ее воспитывать, а не позволять ей с утра до вечера сидеть перед телевизором или за глупыми играми вроде «Нинтендо».

Он знал, что усердствует за двоих. Его бывшая жена София была весьма беззаботной матерью, не обременявшей дисциплиной ни себя, ни девочку. Занятая собой, она предпочитала наслаждаться жизнью, а не проявлять родительскую строгость. Ее эгоизм и привычка сорить деньгами были одной из причин, по которой он развелся с ней. И понятно, если Линнея играла в компьютерные игры, она не докучала Софии, и это замечательным образом устраивало обеих. Но не Хокона — его это чертовски раздражало.