на международный торжественный сбор парижской ложи «Космос». В изысканном приглашении французы выразили надежду на то, что их немецкие братья «как можно скорее смогут поспособствовать обсуждению масонами всех стран, какими средствами положить конец братоубийственным войнам; каждый масон должен побудить своих братьев присутствовать на этом поистине возвышенном мероприятии на заре нового века»; нужно также внутренне соответствовать сути выражения «вольный каменщик». Приглашение стало поводом для насмешек национал-социалистов: они наградили членов ложи прозвищем «трехточечные братья».

Вот отчет Эмиля Зеленки мастеру ложи о поездке во Францию: «Это хорошо, что я там побывал; кроме меня, приехали только два брата из Германии – из Франкфурта и Эрфурта. Англичане и вовсе отсутствовали. Все прошло очень интересно. Я тоже выступил, и мою речь встретили горячими аплодисментами. Мне думается, я достойно представил немецких братьев (…) Французские братья намного свободнее в своих побуждениях и поступках, чем мы. Ритуал их очень прост. Они свободны также и в политических высказываниях (…) Еще раз благодарю тебя, мой истинный и любимый друг, за то, что ты убедил меня отправиться в Париж. Твой верный Зеленка». В статье, опубликованной 10 ноября 1900 года в масонской газете Die Bauhütte («Цех строителей»), Зеленка еще раз написал о том, как сердечно принимали его французы и как он отправлял вместе с ними ритуал: «Мы, делегаты, торжественно прошли по залу под сотней скрещенных мечей и под звуки органа. Прошли представители Северной Америки, Испании, Скандинавии, России и т. д., по 2–3 представителя от Швейцарии, Германии». С воодушевлением он пишет о пламенной речи масона, а впоследствии лауреата Нобелевской премии по физиологии и медицине Шарля Робера Рише (1850–1935), изобретателя сывороточной терапии: «Это неправда, что война воспитывает мужество и силу; нет, война ожесточает. Мы варвары!» Братья Эмиля Зеленки до сих пор с любовью сохраняют в Эрлангенской ложе урну с его прахом; ее украшают лишь выполненные красивым шрифтом инициалы «ЭЗ». Если бы его миссия увенчалась успехом, то мир был бы избавлен от разразившейся 14 лет спустя войны, унесшей жизни 20 миллионов человек.

Нацистские агитаторы не останавливались даже перед вмешательствами в такие мероприятия, как канун Великого поста. Еще на одной фотографии из эрлангенского городского архива мы видим в составе карнавальной процессии черную повозку, в которой по улицам города проезжает пародия на мастера масонской ложи, окруженная омерзительными висельниками в фартуках и цилиндрах. Судьба нюрнбергской ложи Уробороса «У трех стрел», о которой я писал в начале книги, не лучше. 2 сентября 1938 года национал-социалисты превратили бывшее здание ложи по адресу Халлервизе, 16, в крупнейший антимасонский музей (позже его разрушила одна из ночных бомбардировок); мероприятие приурочили к 10-му партийному съезду. После этого расположенный в двадцати километрах эрлангенский музей стал не нужен. В статье, опубликованной в масонском ежегоднике Quatuor Coronat («Четыре венценосца»), Кнюпфер писал: «Так как следовало ожидать снижения интереса к постоянным массовым шествиям», устроители съезда озаботились подготовкой развлекательных программ, сопровождающих съезд. В газете Fränkische Tageszeitung возмущались предстоящим открытием музея: «Евреи, одни евреи, ничего, кроме евреев». Если вы задаетесь вопросом, как могла работать такая грубая пропаганда, следует заглянуть в некоторые профили в социальных сетях: это происходит до сих пор!

В послевоенное время многие масоны несерьезно отнеслись к работе над собственным образом. Братья привыкли играть роль жертв нацистского режима. Историк Мануэль Паули пишет: «В большинстве своем братья не попали в концлагеря и не сталкивались напрямую с нацистским государством – потому что по преимуществу играли роли незаметных, а зачастую и надежных, благонамеренных членов нацистского “народного общества”. Те масоны, которые стали жертвами преследований в Германии, столкнулись с этим, потому что принадлежали к каким-то другим, фактически преследуемым группам, или же писали, говорили и действовали против нацистов». Карл фон Осецкий (1889–1938), лауреат Нобелевской премии мира, журналист и издатель Weltbühne, был отправлен нацистами в концлагерь в 1933 году, а в 1938 году умер в результате пыток и, возможно, преступных медицинских экспериментов. В речи, обращенной к братьям его ложи, он призывал к мирному сопротивлению: «Мы хотим вырвать из наших сердец и умов все предрассудки, всю ненависть, вражду и алчность, все воинственные инстинкты, все смертоносное расовое и национальное мракобесие, ибо все это – пережитки прошлых этапов культуры, вредные для настоящего и будущего. Мы хотим с радостью признать общность людей как основу нашей нравственности, ибо все мы люди – мы едины по виду и по существу (…) Если люди нового мировоззрения подвергаются преследованиям за свои убеждения, то наше общество должно выдвинуть на первый план тех, кто будет их защищать или по мере сил поддерживать».

За границей вольные каменщики больше подверглись ударам смертоносного режима, так как доля евреев в ложах там была выше, чем в Германии, где в ложах – прежде всего в прусских – господствовали национализм и антисемитизм. Например, в Великой ложе Вены в то время от 70 до 80 % братьев были евреями. Вот документальные данные из Австрии:

• 61 брат эмигрировал;

• 101 брата убили, по большей части в лагерях;

• 16 братьев похитили и, вероятно, убили;

• 13 братьев покончили с собой;

• Рихарда Шлезингера, юриста, великого мастера, при вторжении Гитлера 12 марта 1938 года арестовали 16 марта 1938 года, а 5 июня 1938 года он умер в тюрьме.

Одной из самых трагичных является история варшавского масона и детского врача Януша Корчака (1878–1942). Будучи руководителем сиротского дома, он вместе со «своими» детьми добровольно пошел в газовую камеру, ибо не мог оставить своих подопечных в их последнем пути. Его настоящее имя – Генрик Гольдшмит. Под псевдонимом Януш Корчак он писал популярные детские книги, а юные радиослушатели знали его как «Старого Доктора». Корчак отказался от эмиграции в Палестину, а после поражения Польши взял под свою опеку в Варшавском гетто 200 детей из сиротского приюта. Позднее, в августе 1942 года, эсэсовцы депортировали их в лагерь смерти Треблинка.

Еврейский композитор и писатель Владислав Шпильман стал свидетелем налета на сиротский дом и описал невыносимую сцену того утра, когда началась депортация. Януш Корчак убедил эсэсовцев разрешить ему сопровождать детей. В тот момент он мог, хотя бы на время, сохранить себе жизнь, однако, как пишет Шпильман, «даже теперь он не желал отправлять их одних в последний путь». Говорят, Корчак сказал детям, что они все вместе поедут за город и будут там радоваться жизни! Наконец-то смогут они вырваться за мрачные стены гетто и увидеть цветущие луга и ручьи. Напустив на себя деланую веселость, Корчак велел детям принарядиться, почистить одежду и парами выйти