Но на первом месте всегда была его точка зрения: его воображаемая камера управлялась со светом и ракурсами так, чтобы ты увидел мир таким, каким он хотел тебе его показать. Это, наверное, было поведение человека, как минимум лет двадцать потратившего на то, чтобы стать кинорежиссером. Знавшего, что однажды воссядет на это легендарное кресло с тканевой спинкой и будет распоряжаться всем производственным процессом одним кивком головы.

Зандер часто просил меня прочесть сценарий, и я хваталась за эту возможность. От таких предложений в киноиндустрии не отказываются. Если пытаешься в этом мире пробиться, то никогда нельзя говорить “нет”. Всегда нужно говорить “да”.

Видите, как рано для нас расставляют ловушки.

Зандер знал свои профессиональные слабые места – хоть и никогда никому их не называл. При всем своем визуальном таланте он, возможно, подозревал, что не умеет писать об эмоциях и отношениях. Персонажи у него, как правило, были двухмерные, ничего интересного сказать не могли. В особенности это относилось к женским персонажам, которые в первых его сценариях фигурировали исключительно в качестве пассий. Они неизменно характеризовались как “чуть за двадцать, красивая” и в динамичных сценах бешено скакали практически нагишом.

Его первые сценарии мало кто читал, но я обнаружила файл под названием “сценарии Зандера”, сохраненный на пузыреобразном, полупрозрачном “Маке”, который я унаследовала от Сильвии. Когда я открыла файл, увидела дату и имя на титулах, то поняла, что это ранние опыты Зандера в сценарном деле.

Прочитав их, я поняла, почему эти сценарии никогда не поминаются. Они были, попросту говоря, очень неоригинальными. Меня озадачил зазор между его исключительной самоуверенностью и их неважным качеством.

В сценарном деле он с тех пор изрядно поднаторел, но все равно был далек от совершенства.

Просекла я это, впервые прочитав первый вариант “Твердой холодной синевы”, который я распечатала заодно с резюме нашей компании и биографической справкой о Зандере, чтобы приобщить к подборке снятых им шоурилов на VHS. Такие презентационные комплекты мы уже несколько месяцев рассылали по инвесторам – без особого успеха.

– Не пойму, – как-то днем проворчал Зандер. – Все вроде как в восторге – а потом находят повод слиться. Ох, это не для нас. Как думаешь, они вообще сценарий читали?

Да ладно, Зандер, подумала я. А то ты сам всегда читаешь сценарии, которые должен прочесть.

Сильвия пристроила свои безоправные очки на макушке, постучала бордовым ногтем указательного пальца по губе.

– Ну, может, синопсис стоит слегка переделать.

Она посмотрела на меня.

– Сара, что ты думаешь о синопсисе сценария Зандера? Думаешь, он вполне передает историю?

– Он немного… – Я искала нужное слово. Не хотела обижать того, кто этот синопсис написал, – вдруг это был кто-то из них. Шаблонный? Бесцветный? Как если бы речь шла о последней заявке на видеоигру от “Сеги дженезис”?

– Не получился он, да? – спросил Зандер.

– Наверное, его можно было бы переписать, – дипломатично предположила я.

– Хочешь попробовать переработать синопсис? – спросила Сильвия.

– Я? – спросила я для верности. Я была очень рада этому случаю, но не хотела уж слишком проявлять энтузиазм. К тому же в свои двадцать два я не была уверена, что сумею улучшить уже написанное.

– Зандер, ты не будешь против, если Сара попробует переписать? Синопсис? – спросила Сильвия своим самым сладким голосом.

Он пожал плечами и, скучая, едва взглянул на нас.

– Да пожалуйста.

Синопсис нужен для того, чтобы втянуть инвесторов, агентов, актеров, воротил киноиндустрии в чтение сценария. Писать их – целое искусство, такое же, как искусство сочинения придурковатых слоганов, которые видишь на киноафишах. (Один человек. Одна миссия. Один срок, к которому невозможно успеть.)

Штука в том, что если у тебя получается по-настоящему клевый синопсис, а сценарий не оправдывает ожиданий… тогда имеем разочарованных читателей. И воротил, которые решают все-таки не финансировать твой фильм.

Так что моя переработка синопсиса (оказавшаяся удачной) как-то превратилась в переработку самого сценария. Правда, на то, чтобы открыть файл в “Файнал драфт”, стереть строки Зандера и вписать свои собственные, я не взошла. Такое вмешательство разъярило бы любого режиссера, не говоря уже о цаце вроде Зандера.

Но, следуя гордой традиции непризнанных редакторов сценариев, я написала подробные заметки, десятистраничные декларации о том, как сценарий можно было бы улучшить, предложения, хитро завуалированные лестными словами о том, что меня впечатлило, что арка персонажа и сюжетная линия могли бы стать еще лучше, если только внести эти незначительные изменения.

По правде сказать, это не были незначительные изменения. Это были очень существенные перемены в повествовании, предполагающие более мрачный, более реалистический конфликт, укорененный в испорченности и равнодушии общества. Возможно, с моей стороны было слишком смело предлагать такое Зандеру. Нажимая в письме Сильвии “отправить”, я корчилась от дурных предчувствий.

– Давай-ка я сначала взгляну на твои заметки, – до того сказала она. – Ты же знаешь Зандера. Он может очень трепетно относиться к своей работе, даже если сам никогда этого не скажет.

Так что сначала была проверка Сильвией. Что, если бы они ее возмутили? Если бы она позвонила мне в слепой ярости, чтобы обвинить в ненужной жестокости к ее фавориту – или, еще того хуже, в непроницательности, в неспособности толком оценить хороший сценарий?

На следующее утро я маялась в офисе, пытаясь заниматься делом, – прикрепляла степлером к чистым листам новые чеки Сильвии, раскладывала новопришедшие резюме и шоурилы. Покончив с этим, я пролистала каталог офисных принадлежностей и начала заказывать дополнительные картриджи для принтера, переплеты для сценариев, пачки бумаги. Ах, чувство безопасности, обретающееся в таких банальных вещах. И зачем метить куда-то выше?

Когда Сильвия влетела в дверь, вид у нее был таинственный – учительница, собирающаяся ошарашить своих обеспокоенных учеников контрольной.

Она побывала в кофейне на углу и принесла не один, а два картонных стакана, уравновесив их своей сумкой “Малбери” сливового цвета. Я решила, что это означает скорое появление Зандера, и сердце у меня упало. Но, к моему удивлению, один стакан, от которого шел пар, Сильвия поставила передо мной.

– Тебе двойной капучино, да? – спросила она.

Я была потрясена.

– А-а… да.

Я подумала, что о моей непереносимости лактозы она забыла, но спросить, на соевом ли он молоке, не рискнула.

Она откинулась на несуразном оранжевом диване, и на ее лице появилась широкая припомаженная улыбка.

– Сара…

Встревоженная, я посмотрела на нее.

Сильвия рубанула рукой в мою сторону.

– Должна тебе сказать: твои заметки о сценарии великолепны.

Я так и уставилась на Сильвию, не веря.

– Правда?

– Да хватит уже скромничать. Будь в Зандере хоть