Шрифт:
Закладка:
Белый цвет в Библии
В библейских текстах редко, очень редко встречаются упоминания о цвете. В некоторых книгах (например, Второзаконии) от начала до конца нет ни одного хроматического термина; в других о цвете упоминается только тогда, когда речь идет о тканях; в каждом таком случае непременно указывается оттенок (светлый или темный, сияющий, яркий, тусклый), а также материал (золото, серебро, слоновая кость, черное дерево, драгоценные камни, лен, пурпур, кошениль): все это явно важнее, чем собственно цвет. Вдобавок в древнееврейском языке, на котором написан Ветхий Завет, нет ни одного термина, обозначающего цвет как таковой, а в арамейском слово tseva’ относится скорее к краске, чем к цвету. Если же все-таки появляется упоминание о цвете, он никогда не рассматривается абстрактно, а только как характеристика некоего элемента материальной культуры или повседневной жизни, будь то ткань, одежда, человеческое тело, скот, пища. Но несмотря на эти ограничения, можно четко проследить неоспоримый лексический и хроматический факт: большинство упоминаний относится к красному и белому. Реже встречается черное; еще реже – желтое и зеленое; что же касается синего, то в библейских текстах о нем не говорится вообще: слово tekelet, которое авторы современных переводов Библии ошибочно толкуют как синий, в действительности означает либо фиолетовый, либо цвет одной из красок, созданных на основе пурпура69.
Дадим слово лингвисту Франсуа Жаксону, который произвел скрупулезный разбор наиболее древних текстов Ветхого Завета, доступных на древнееврейском и арамейском языках. Чтение заняло много времени, но результаты оказались скромными: «В Библии о цвете говорится мало, и в очень специфическом контексте: либо в описании домашнего скота (наряду с такими определениями, как „пестрый“ и „полосатый“), либо в описании кожных болезней (здесь чаще всего упоминается белый цвет); а еще в описании великолепных тканей для священных обрядов (при этом чаще всего упоминаются красный и различные тона пурпура). В определенных фрагментах упоминания цвета способствуют формированию эмблематических систем, которые еще только начинают складываться»70.
Что касается белого цвета (laban), то из мест, где он упоминается, можно узнать немало поучительного. Например, из главы в книге Левит, где идет речь о коже и о проказе. Здоровая кожа, как добротная ткань или шерсть жертвенного животного, должна быть чистой, без пятна и без изъяна. Если белизна тусклая, загрязненная или запятнанная, это знак болезни либо греха. Ее следует отвергнуть. Когда белый рассматривается в положительном аспекте (то есть в большинстве случаев), он противопоставляется черному или же цветам вообще (Притчи, Числа, Премудрости). Напротив, в Книге Есфири, где много описаний, белый не упоминается вовсе: он слишком строгий и слишком целомудренный, чтобы соответствовать образу пышного и развращенного персидского двора; поэтому он уступает место золоту и пурпуру, ярким, будоражащим краскам Востока. Но Книга Есфири – исключение. Как правило, хроматических терминов в Ветхом Завете немного (Талмуд в этом смысле гораздо богаче), и определить, о каком именно оттенке идет речь, нелегко. Зачастую дело могут прояснить только сравнения: цвета льна, как вороново крыло, похожий на кровь.
В так называемой Септуагинте, переводе Библии на греческий, начатом группой переводчиков в Александрии в 270 году, упоминаний о цвете так же мало, как в древнееврейском тексте Ветхого Завета. Зато в латинском переводе все иначе. У первых переводчиков есть склонность привносить некоторое количество хроматических прилагательных туда, где их не было ни в древнееврейском, ни в греческом текстах. Даже святой Иероним, который вслед за ними на рубеже IV–V веков переводит Библию, в свою очередь добавляет еще несколько определений, когда редактирует латинский текст Нового Завета, а затем сам переводит Ветхий с древнееврейского и греческого. В общем, с течением веков библейский текст постепенно расцвечивается, и в переводах на современные европейские языки эта тенденция только усиливается. Так, прилагательные, которые на древнееврейском или на греческом означают только «чистый», «опрятный», «сверкающий», переводятся на латинский как candidus, а на французский уже как «белоснежный». Там, где в древнееврейском тексте сказано «великолепная ткань», в латинском переводе мы читаем pannus purpureus, то есть «кусок пурпурной ткани», а в переводе на современный французский то же самое звучит как «алая ткань» или превращается в «малиновое покрывало»71.
В латинских переводах Новый Завет по количеству хроматических терминов богаче Ветхого. Белый, всегда воспринимаемый позитивно, упоминается чаще других: это цвет чистоты, святости, достоинства и, соответственно, цвет Бога и Христа во славе. Убедительным примером может служить сцена Преображения, когда Христос на несколько мгновений изменяет облик и являет трем ученикам Свою божественную сущность (Мк 9, 2–3): «…Взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, и возвел на гору высокую особо их одних, и преобразился пред ними: Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить».
Белый, цвет победы и справедливости, занимает главенствующее место и в Откровении: Христос восседает на белом коне, и воинства следуют за Ним на конях белых (Откр. 19, 11–16). Этот блистающий белый цвет – также цвет одежды ангелов, которые после Воскресения являются Марии Магдалине (Мф 28, 3), женам-мироносицам (Мк 16, 5) и апостолам (Деян. 1–10), и еще цвет Агнца и цвет одежды двадцати четырех старцев, о которых говорится в Откровении (4, 4).
В Ветхом Завете не так много мест, где Яхве предстает в белом. Приведем пример из Книги пророка Даниила, где Всемогущий («Ветхий днями») является пророку: «Одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы его – как чистая волна» (Дан. 7, 8). Зато немало стихов, в которых сказано, что человек, согрешивший против Бога, может очиститься в белизне: «Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю, если будут красны, как пурпур, – как вóлну убелю» (Ис. 1, 18). Во всей Библии снег, шерсть (вóлна) и молоко чаще всего используются как объекты для сравнения, когда речь идет о белом цвете. Наибольшее восхищение вызывает снег, который в Палестине явление редкое. Снег – символ чистоты, сияния, красоты, к тому же считается, что он оплодотворяет землю. Самая чистая шерсть – это шерсть агнца; она соединяет в себе белизну и нежность, вот почему ее в первую очередь предназначают для жертвы.
