и ведущим свою жизнь к лучшему, а не к наиболее приятному. 5. Аппий показал, что не будет большого вреда для города, если бедняки, раздраженные тем, что им не простили их долгов, не захотят из-за этого браться за оружие, сказав, что лишь немногим из них совершенно нечего терять, кроме самих себя: такие своим присутствием в войсках не окажут обществу сколько-нибудь значительной помощи, а их отсутствие не нанесет ущерба. Он напомнил сенаторам, что имеющие самый низкий имущественный ценз занимают в сражениях последнее место и находятся во вспомогательных частях построенных в фалангу воинов, присутствуя лишь ради устрашения врагов, так как не имеют никакого оружия, кроме пращи, польза от которой в битвах самая ничтожная.

LXVIII. Аппий заявил, что тем, кто считает необходимым пожалеть о бедных согражданах и советует помочь неспособным заплатить долги, следует выяснить, что сделало тех бедняками в то время, когда они и владели оставленными им их отцами участками, и многое получили от военных походов, и, в конце концов, приобрели положенную им часть конфискованного имущества тиранов. Ибо если они увидят, что те бедняки жили ради своего брюха и наиболее гнусных наслаждений, из-за чего и лишились средств к существованию, то следует считать это позором и пагубой государства и признать за великое благо для общества, если те добровольно уйдут из города. Если же они поймут, что бедняки лишились средств к существованию из-за бедствий судьбы, то следует помочь им частным образом. 2. Он продолжал далее, что давшие им взаймы сами наилучшим образом и поймут, и сделают это, и помогут им в их бедствиях, лишь бы они поступали так не под принуждением, а добровольно, чтобы вместо денег им досталась благодарность как моральное удовлетворение. Но оказывать помощь для всех без разбора, когда бесчестные будут иметь свою долю наравне с порядочными, и делать доброе дело посредством не самих частных лиц, а кого-то другого, и тем, кто лишится своих денег, не отплатить за их благодеяния даже благодарностью, — все это вовсе не свойственно римской добродетели. 3. Но кроме всего этого и прочего, опасно и невыносимо для римлян, стремящихся к верховенству, которое, с большим трудом приобретя его для потомков, оставили им их отцы, создавать наилучшее и полезное для общества не по собственному выбору и убеждению и не в подобающее время, но, словно город уже покорен или ожидает этого, быть вынужденными вопреки собственному желанию делать то, от чего они не получили бы или никакой пользы, или какое-нибудь ничтожное воздаяние, подвергаясь в то же время опасности претерпеть самое страшное из зол. 4. Много лучше будет для них выполнить более умеренные требования латинов и не испытывать жребий войны, нежели согласиться с совершенно непригодными предложениями тех, кто, намереваясь заручиться в войне помощью пращников, советует изгнать из города богиню Верности клятве, которую сооружением храма и ежегодными жертвоприношениями предписали им почитать их отцы[636]. 5. Суть его мнения сводилась к следующему: тех из граждан, которые хотят разделить жребий войны на тех же правах, что и всякий другой римлянин, принять в дело; считающим же необходимым взяться за оружие ради отечества лишь при каких бы то ни было условиях, позволить уйти, так как они не могут быть полезными, и сами будут рады этому. Ибо такие, если они узнают об этом решении, сами, как он утверждал, отступят и, легко подчинившись, предоставят себя в распоряжение тех, кто советует для общества наилучшее. Ведь любой глупец всегда имеет обыкновение, когда ему льстят, превозносить себя, а когда его же пугают, становиться благоразумным.

LXIX. Такие вот были высказаны мнения, представлявшие крайние точки зрения, однако существовали и многие другие, занимавшие среднее между ними положение. Так некоторые считали, что следует освободить от долгов только тех, кто не имеет никакого состояния, позволяя кредиторам наложить арест только на имущество должников, а не на их личности. Другие же советовали, чтобы обязательства неплатежеспособных римлян погасила общественная казна, чтобы клятва верности бедняков была соблюдена благодаря народной милости и чтобы заимодавцы не причинили им никакого вреда. Наконец, некоторым представлялось необходимым освободить тех, кто уже находится в заключении за долги, и тех, кому предстоит лишиться свободы, вместо них предоставив кредиторам какую-то долю из имущества пленников. 2. После того как были высказаны такого рода рассуждения, в итоге возобладало мнение не принимать никакого предварительного решения об этом в настоящее время, но решать это по благополучному окончанию военных действий; тогда консулы дадут слово сенаторам и проведут голосование; до тех же пор, чтобы не было никаких взысканий ни по обязательственным договорам, ни по приговору суда, чтобы также не было никаких других судебных разбирательств, чтобы суд не заседал и магистраты не выносили никаких решений, кроме относящихся к войне. 3. Когда этот декрет был предложен народу, то несколько успокоил политические волнения, хотя полностью не изгнал дух мятежа из государства. Ведь там были и некоторые из наемной толпы, которым предложенное сенатом не сулило никакой надежды, так как не содержало ничего особенного и определенного, достаточного для помощи им; но они требовали, чтобы сенат сделал одно из двух: либо немедленно обещал им прощение долгов, если желал, чтобы они действовали сообща в опасностях войны, либо не обманывать их отсрочкой на будущее время. Ведь различен, говорили они, образ мыслей людей, нуждающихся, и людей, удовлетворенных в том, что они просили.

LXX[637]. Пока общественные дела находились в таком состоянии, сенат, размышляя, какими средствами наиболее действенно можно не допустить плебеев к возбуждению все новых и более опасных волнений, решил отстранить от власти тогдашних консулов и установить какую-то другую магистратуру с неограниченными полномочиями во время войны и мира и во всех других случаях, носители которой будут наделены абсолютной властью и никому не будут давать никакого отчета ни в своих планах, ни в своих действиях. 2. Причины, вынудившие сенат подчиниться добровольной тирании, были связаны со стремлением положить конец войне, поднятой против римлян тираном; были они многочисленны и различны, но главной причиной был закон, введенный консулом Публием Валерием, прозванным Попликолой, (касающийся, как я сказал в начале книги[638], того, что судебные решения консула признавались не имеющими силы). Этот закон установил, чтобы никто из римлян не наказывался по решению суда консулов, предоставил всякому осужденному консулами право обжаловать их решение у народа и обеспечивал безопасность как личности, так и имущества осужденных на время, пока относительно них не будет проведено народное голосование. Кроме того, закон устанавливал, что если какое-либо лицо