когда он горько рассмеялся.

— Вы сказали, что у меня есть желание умереть, профессор. В этом вы почти правы. Жаль, что василиск не добрался до меня в прошлом году. По крайней мере, если бы я был мёртв, тогда люди говорили бы обо мне хорошие вещи, — мальчик слегка улыбнулся. — Я говорил Гермионе — Дурсли будут разочарованы тем, что мне не удалось убить себя.

— Гарри, — вмешался Люпин, — ты должен понимать, что то, что говорили и делали Дурсли, и есть надругательство над тобой.

Опять это слово.

— Ну да, если бы я был нормальным, то наверное, — тихо пробормотал Гарри. — Я хочу сказать, что они не могли причинить мне особого вреда, правда?

— Что ты имеешь в виду? — странным голосом спросил Снейп.

— Просто… — и снова Гарри удивился, что они действительно спрашивают об этом. — Я мог это выдержать, понимаете? Я имею в виду, что наказания просто не причиняли мне такой боли, как кому-то нормальному.

Бледное лицо Снейпа ничего не выражало.

— Уверяю тебя, Гарри, — спустя мгновение сказал он, — волшебники могут исцеляться быстрее, чем маглы, и быть немного более выносливыми, но мы чувствуем боль так же остро, как и они.

— Не будьте дураком, — усмехнулся Гарри. Голос его здравого смысла сдался и больше не приказывал ему заткнуться. Вместо этого он сообщил, что, назвав Снейпа дураком, мальчик, несомненно, исполнит своё желание умереть. — Я урод даже среди волшебников. Никто ещё не выжил после смертельного проклятия. Я хочу… — он замолчал, внезапно почувствовав, что затуманенность последних нескольких дней рассеивается, онемение ослабевает, и вместе с этим Гарри пронзила острая боль, физическая или эмоциональная, он не мог сказать, но сердце больно сжалось.

— Чего ты хочешь? — снова спросил Снейп тем же странным мягким тоном.

Гарри посмотрел на свою чашку и удивился, что она пуста. Он сглотнул внезапный комок в горле.

— Я просто хочу быть нормальным. Жаль, что мои родители умерли. Жаль, что я не могу понять, как перестать быть таким придурком. Лучше бы я никогда не слышал о Мальчике-который-выжил, — комок выплеснулся наружу, по щекам Гарри потекли слёзы.

К счастью, обед вроде бы не собирался покидать желудок.

Люпин и Снейп переглянулись, а Гарри раздражённо вытер лицо.

— Как… э-э… как часто ты оставался без еды? — спросил Люпин через минуту.

— Не так уж часто, — сказал Гарри, радуясь возможности поговорить о чём-нибудь другом. — Только раз или два в неделю.

— Молли Уизли сказала, что, по словам близнецов, тебя морили голодом, — морщинка между бровями профессора стала глубже.

— О, вы же знаете близнецов, — возразил Гарри. — Они преувеличивают.

Снейп и Люпин, кажется, немного успокоились, поэтому Гарри продолжил:

— Я получал банку супа каждый день, — он запнулся, подумав об этом. — Может быть, и не каждый день. Большинство дней, — он зевнул и пробормотал: — Простите, устал, не знаю почему…

Тот кусочек мозга Гарри, который говорил ему заткнуться, внезапно вспыхнул пониманием. Мальчик посмотрел на Снейпа.

— Вы мне что-то дали, да? — он сказал это без особого накала, потому что сейчас всё казалось неважным. — Зачем вы это сделали?

Люпин выглядел виноватым, но Снейп серьёзно кивнул.

— Я решил, что будет полезно получить от тебя некоторую достоверную информацию. За последние дни ты нам обоим и двух слов не сказал.

— Ты действительно ублюдок! — раздражённо бросил Гарри, не в силах по-настоящему разозлиться.

Снейп ухмыльнулся.

— Я позволю пока подобные выражения и проявление неуважения, поскольку прекрасно знаю, что это зелье снимает внутреннюю цензуру, но обещаю — в другой раз я не буду так снисходителен.

А Гарри несло дальше.

— Да, но ты единственный, кто когда-либо сдерживал свои обещания. Я… ценю это. Никто не сидел рядом со мной, когда я болел, никто не позволял мне выбирать, что я хочу съесть, не покупал мне одежду. Ты ублюдок, но… Ну, ты сделал для меня больше, чем кто-либо другой, — теперь, когда Гарри заговорил на эту тему, ему хотелось сказать больше. — Раньше я думал, что нравлюсь Дамблдору. Во всяком случае, немного. Но я не думаю, что он отослал бы меня обратно, если бы это было так. Фадж сказал, что это Дамблдор велел меня вернуть.

— Ты имеешь в виду ту ночь, когда ты раздул свою тётю? — спросил Люпин. Теперь он побелел, сжимая в кулаке кружку с чаем. Гарри подумал, что ему следует попросить у Снейпа успокоительное. — Расскажи, что случилось той ночью?

— Все уже знают, — Гарри пожал плечами. — Какой в этом смысл?

— Я знаю, что ты убежал из дома, и тебя вернули обратно, — голос Снейпа вернулся к своему обычному язвительному тону. — Но я не знаю в деталях, что произошло дальше.

— Вы же видели, — пробормотал Гарри. Затем его снова охватило желание выговориться. — Дядя Вернон ударил меня наотмашь, когда Фадж ушёл. У тёти Мардж не было настоящей трости, поэтому она нашла кусок карниза, по-моему. И показала дяде Вернону, как им пользоваться.

— Карниз для занавесок? — уточнил Снейп. Оба мага выглядели ошеломленными.

— Ну да, только не большие прутья, которые держат тяжёлые шторы, — поспешил объяснить Гарри. — Просто один из тех, на которые вешают маленькие кружевные занавески на кухне. Они сделаны из пластика и немного изогнуты. Тётя Мардж сломала его об меня. В тот вечер дядя Вернон воспользовался ремнём. А на следующий день миссис Фигг увидела синяк у меня на лице, и дядя после этого нашёл подходящую трость.

Люпин сглотнул.

— Как часто? — спросил он совершенно спокойно, но его челюсть была напряжена, и Гарри показалось, что в его глазах мелькнуло что-то тяжёлое и острое.

— Только раз в день. Обычно.

Все эти расспросы были так утомительны. Гарри поставил локти на стол и положил голову на руки.

— Поверь, директор ничего не знал о том, как твой дядя обращался с тобой, — серьёзно сказал Снейп.

Гарри хотел было высмеять это утверждение, но Снейп ещё ни разу не солгал ему.

— Вы так думаете? — тихо спросил он. Комок в горле вернулся. — Я просто подумал, что он устал от моих грёбаных выходок. И Фадж сказал им, что мне это необходимо.

— Гарри, — Люпин казался слегка