на полшага, но наткнулся на стену.

— Проходите сюда, молодые люди, — миссис Кук пригласила их в столовую, где уже был накрыт чай.

Северус раздражённо выдернул локоть из рук Люпина и, последовав за пожилой женщиной, немного оступился, но оказавшийся рядом Гарри поддержал его. Мальчик встретился взглядом с опекуном, и на его лице появилась извиняющаяся полуулыбка. Северус уставился на ребёнка, внезапно удивляясь, почему это никогда не приходило ему в голову раньше: волосы Гарри, хотя и такие же спутанные и склонные вставать дыбом, как у мужа Лили, были чёрными как смоль, тогда как Джеймс имел тёмную шевелюру с медово-коричневым оттенком.

Нет, Лили точно не использовала все волосы с расчёски Джеймса.

— Сэр? — тихо спросил ребёнок. — С вами всё в порядке?

Видимо, он выглядел исключительно паршиво, раз и волк, и мальчик крутятся рядом.

Столовая, как и вся остальная часть дома, которую уже видел Северус, была отделана в розовых тонах. Очевидно, это любимый цвет соседки. Впрочем, стены оказались выкрашенными в спокойный бежевый цвет, так что розового было в меру. Северус не мог не вспомнить о гостиной Петунии: очевидно, пастельные тона были сейчас в моде.

— Всё ещё нездоровится, Северус? — озабоченно посмотрела на него миссис Кук. — Похоже на что-то посерьёзнее, чем простой грипп, — она отодвинула стул, и Северус поспешно рухнул на него, не зная, что сказать.

Но тут вмешался Люпин.

— Этим летом Северус путешествовал по тропикам. Подцепил там какую-то неприятную болячку, и только сейчас выяснилось, что именно.

Северус решил, что, если уж на то пошло, эта версия не так уж и плоха.

— Малярия, — буркнул он, чтобы соседка не подумала, что у него брюшной тиф или что-то в этом роде.

— А, — спокойно кивнула она, — мерзкая штука. Мой брат Редж во время войны заболел малярией. Требуется целая вечность, чтобы прийти в себя.

По крайней мере, её поведение не изменилось после того, что Люпин сказал ей сегодня утром. Она по-прежнему была достаточно доброжелательна.

Северус слишком устал, чтобы думать об этом, и вообще не был уверен, зачем он здесь. А что будет, когда школа снова откроется, он понятия не имел: четыре-пять часов бодрствования, и он готов снова забраться в постель, чтобы поспать ещё часов шестнадцать. По-видимому, навёрстывает упущенное стресс от заботы о Гарри после неудачной попытки повеситься.

Мальчик стоял рядом с ним, выглядя так, словно был готов подхватить Северуса, если тот упадёт. Чёрт возьми.

— Я в порядке, Гарри, — сказал Мастер зелий как можно спокойнее. — Не суетись.

— Да, сэр, — мальчик немного отступил, став вдруг невероятно почтительным. Возможно, Северусу стоило выглянуть в окно и посмотреть, нет ли на дороге четырёх всадников*.

Миссис Кук вышла на кухню и вернулась с блюдом нарезанного ломтиками мяса.

— Гарри, дорогой, не мог бы ты принести картошку?

Гарри кивнул и принёс из кухни миску с отварным картофелем и чем-то ещё — Северус не обратил особого внимания на то, что это было.

Во время обеда Гарри сидел тихо, как мышка, возможно, притворяясь, что его не существует, и оставляя разговор взрослым. Северусу почти нечего было сказать, так что поболтать с соседкой он предоставил Люпину.

— М-м, последние несколько лет я учился в Канаде, — казалось, Люпин избегал переходить на личности, предпочитая вместо этого отвечать на вопросы старушки о самом себе. — Только-только вернулся, как видите.

Северус почувствовал, как миссис Кук бросила на него задумчивый взгляд, а затем с удивлением увидел в её глазах что-то вроде разочарования.

— О, да? — она повернулась к Люпину, а тот спокойно продолжал:

— И поскольку школу закрыли, а Северус нездоров, он попросил меня остаться с ним до тех пор, пока школа не откроется.

Похоже, Северусу всё-таки не придётся обливиэйтить бедную соседку, и это хорошо — было чертовски трудно удалить воспоминания, столь конкретные, как один-единственный разговор. В отличие от Министерства, Северус не был уверен, что заклинание забвения полностью безопасно. Особенно для пожилых маглов. Интересно, подумал он, сколько несчастных вокруг, которым диагностировали возможное слабоумие, когда на самом деле это скверно выполненный обливиэйт?

После обеда Гарри ненавязчиво предложил помыть посуду.

— Это было бы замечательно, — широко улыбнулась миссис Кук.

— Я помогу тебе, Гарри, — добродушно сказал Люпин, вставая и собирая тарелки.

Сегодня днём Люпин и Северус обсуждали это, пытаясь найти варианты, как изжить привычку Гарри вести себя как домашний эльф.

Как только оба волшебника вышли из столовой, Северус почувствовал покалывание магии на своей коже. И дверь в коридор, и дверь в кухню захлопнулись сами собой.

Проклиная себя и свою глупость, Северус вытащил из рукава волшебную палочку. В комнате воцарилась тишина.

Старушка, казалось, ничего не заметила, она совершенно не двигалась, а её взгляд стал крайне рассеянным.

— У меня есть кое-что для тебя, Северус, — мягко сказала она глуховатым голосом. Через секунду её глаза сфокусировались на зельеваре, и она, виновато улыбнувшись, слегка рассмеялась, словно над собой. — Так странно, я совсем забыла об этом.

Миссис Кук механически встала, не обращая внимания на направленную на неё палочку, которую Северус не опускал, пока она шла к шкафу с фарфором. Открыв стеклянную дверцу, миссис Кук вытащила коробку размером с большую шкатулку для драгоценностей, обтянутую синим бархатом. Не пытаясь вручить коробку Северусу, она поставила её на стол перед ним.

— Эйлин, бедняжка, дала мне её перед смертью, — печально сказала миссис Кук. — И сказала, что я должна отдать это тебе.

Синий был любимым цветом его матери. Северус протянул руку, затем осторожно отдёрнул её.

— Она просила передать тебе, — миссис Кук снова села, положив руки на стол, — что это подарок для Принца-полукровки и что ты знаешь, что это значит.

Волшебник ошеломленно уставился на неё.

— Она… она сказала вам, что там? — прохрипел он.

— Нет, — миссис Кук покачала головой, — только то, что я не должна отдавать это никому другому, понимаешь?

Никому другому — вероятно, отцу Северуса или Министерству. Северус действительно понимал. Или, по крайней мере, думал, что понимает.

Очень медленно он постучал палочкой по коробке. Шкатулка на мгновение засветилась золотом, и в воздухе зазвучала мелодия, похожая на мелодию магловской шкатулки, принадлежавшей матери — колыбельная, которую обычно пела Эйлин.

Всё ещё двигаясь медленно, он осторожно взял коробку со стола. Ничего не взорвалось. Коробка оказалась тяжелее, чем можно было