Шрифт:
Закладка:
556
Оба очерка, впервые опубликованные в «Новом ЛЕФе» (№ 9 и № 11 за 1928 год соответственно), впоследствии войдут в сборник в качестве открывающих: Третьяков С. Вызов. Колхозные очерки. М.: Федерация, 1930.
557
См.: «Китай я наблюдал, соприкасаясь с ним в качестве лектора Пекинского университета» (9). Вопреки этому Третьяков не мог избежать роли «туриста или почетного гостя» в своем китайском путешествии, или, по крайней мере, такой эффект фрагментарного восприятия мог характеризовать сам путь из Москвы в Пекин, в котором Третьяков на каждой станции должен был «кодачить» по рекомендации Брика. См.: «Ты на станции – все отметь вплоть до афиш, смытых дождем» (Третьяков С. Москва – Пекин. С. 33). Именно с урывочными впечатлениями дороги Третьяков и связывает туристическую оптику, в которую только и могут попасть «афиши, смытые дождем» – да и те с трудом или с подозрением на статус литературного штампа. Ср.: «Ося говорил – „афиши смыты дождем“. Я выскакивал десятижды – нет афиш, смытых дождем, вообще я не видел афиш» (Там же. С. 38).
558
Цитируемый далее очерк впоследствии, во втором издании, получает название «Против туристов» (Третьяков С. Против туристов // Он же. Вызов. Колхозные очерки. М.: Федерация, 1932. С. 126–133), но в сборнике 1929 года он еще выходит под явно рабочим заголовком: Третьяков С. О том же. (Писатель на колхозе) // Литература факта. С. 200–205. Далее мы цитируем по нему, приводя страницы в тексте.
559
Запись мнения «людей, находящихся с фактами в деловой связи», наследует той записи фактов, которой занимались французские фонетисты, рассчитывая «записывать факты вместо утверждения априорных суждений» (Bréal М. Les Lois phoniques. P. 11). Вслед за этой наукой и техникой идет запись этнографами говоров, которые будут претендовать на роль «языка народа», даже если сами протагонисты с ними не особенно знакомы. Ср. «Выискивали непонятные слова из местных говоров и пожимали плечами – не говорили мы так» (Третьяков С. О том же. С. 203).
560
Ср. с моделью оды, затребующей сами социальные пертурбации, вызывающие ее к жизни, у Тынянова: Тынянов Ю. Ода как ораторский жанр // Он же. Поэтика. История литературы. Кино. С. 227–252.
561
См.: «Не издали, не в качестве дилетанта народности, не в часы досуга, не для художественного наслаждения наблюдал и воображал жизнь бедняков, с горем и часто грехом пополам добывающих кусок хлеба. Он сам жил среди них, страдал с ними, был с ними связан кровно и неразрывно» (Добролюбов Н. Очерки и рассказы И. Т. Кокорева [1858]. С. 287–295).
562
В версии очерка, опубликованного в сборнике «Вызов», к этому добавляется такое условие доступа к действительности, как газета: «…если бы писатель этот был органически связан с газетой и имел в кармане корреспондентский билет, он этот доступ получил бы. Правда, беллетристическая свобода творчества была бы соответственно ущемлена рамками газетных требований. Газета заставила бы его выражать не „особое мнение“ литератора-одиночки, а то, что нужно» (Третьяков С. Против туристов. С. 126–133). Ср. это с тем, как «журналисту, составляющему газетную телеграмму, приходится мыслить синтаксически» (Винокур Г. Язык нашей газеты. С. 122), см. подробнее о грамматических принуждениях медиума в главе «„Язык нашей газеты“: лингвистический Октябрь и механизация грамматики».
563
Такое пребывание уже неотделимо и от длительного фото– и кинонаблюдения и организации местного печатного органа (о чем см. ниже). См. очерки «Длительное кинонаблюдение» и «Колхозная газета» в: Третьяков С. Вызов. Колхозные очерки. М.: Федерация, 1932. С. 205–210, 258–266.
564
Эта смена перспективы впоследствии будет сформулирована Беньямином в «Авторе как производителе» под непосредственным идейным влиянием «колхозных очерков» Третьякова. См. подробнее об этом трансфере в следующей главе «(Продолжение следует) в Германии: Автор как производитель и учитель других авторов», и особенно главку «Лекция в Берлине, или Советский колхозник на рандеву».
565
Тренин В. Рабкор и беллетрист // Литература факта. С. 215.
566
Ср.: «Во всяком случае корреспондентские билеты газет я ощущал в кармане как реальность, не в пример мандату Федерации писателей и колхозцентра» (Третьяков С. На колхозы. С. 9).
567
См. подробнее о «второй профессии»: Шкловский В. О писателе // ЛЕФ. 1927. № 1. С. 29–33, а также наш анализ этого текста в главе «Как быть писателем и делать полезные вещи».
568
А также ряд методологий, распространяющих его принципы на любую, а не только экзотическую повседневность, как, например, этнометодология.
569
Именно эту перспективу предлагает знаменитое позднее эссе Третьякова «Биография вещи», которое мы разбираем ниже.
570
Нечто подобное по отношению к текстовым объектам предлагает современный квантитативный формалист К. Моретти. См. наш анализ его метода: Арсеньев П. «Видеть за деревьями лес». С. 16–34.
571
Как это отмечал уже Беньямин в «Рассказчике», борьба эпического повествования с романом связана с некоторыми производственными операциями – ремесленными или индустриальными. См. главу «Нежный эмпиризм на московском морозе и трудовая терапия „Рассказчика“».
572
Такое «научное построение» продолжает наследовать эмпирической гуманитарной науке, уже в XIX веке сочетавшейся с точными методами и современной техникой записи. Ср. у Бреаля: лингвистика «благодаря Эдисону и Марею начнет писать звуки – или, точнее, они будут писать себя сами» (Bréal М. Les Lois phoniques. P. 11; перевод и курсив наш); подробнее в эссе «Живая речь против мертвых языков» в ЛП.
573
В год выхода «колхозных очерков» первым отдельным изданием (Третьяков С. Вызов. Колхозные очерки. М., 1930) Третьяков уже пишет в том же колхозе «оперативные очерки», которые будут опубликованы под соответствующим заголовком в том же издательстве на следующий год: Третьяков С. Месяц в деревне. Оперативные очерки. М.: Федерация, 1931.
