– Ургулы, – ответил Лейту Талал. – Кто же, как не ургулы?

Валин кивнул.

– Длинный Кулак неспроста копил силы, – согласился он. – Ясно как день.

– А значит, – ядовито заметил пилот, – наш милый друг шаман морочил нам голову.

Снова оглядывая расположение армии, Валин вертел в голове его слова. Посреди лагеря разевалось большое знамя с аннурским солнцем на гербе. Под знаменем дюжина солдат устанавливала просторный павильон. Такой шатер мог предназначаться только ил Торнье, и Валин стал водить трубой, высматривая кенаранга.

Десять дней назад, выезжая из ургульского лагеря, он готовился проделать путь до самого Аннура, схватиться с врагом в его дворце и там, если сумеет, убить. Даже для кеттрал задача представлялась почти невыполнимой. Однако что-то выгнало ил Торнью из его логова. Казалось бы, удача, но Валина такое везение настораживало. К тому же откладывалась встреча с Каденом – пока брату придется самому о себе заботиться. Как видно, после их бегства с Островов случилось многое, оставшееся Валину неизвестным. На доске появились новые фигуры, и упрямо держаться прежнего плана означало спешить навстречу смерти.

– Аннурская армия могла выдвинуться по нескольким причинам, – стал рассуждать он, отдав трубу Талалу. – Это никак не снимает с ил Торньи вины за смерть моего отца. И за другие смерти. Напротив, это подтверждает слова Балендина.

Лейт выпучил глаза:

– Движение аннурцев на север означает, что на севере кто-то безобразит, а кому там безобразить, как не ургулам? Если только вся тысяча озер не выплеснулась через край, чтобы выступить на юг.

– Однако, если верить Длинному Кулаку, это укладывается в замысел ил Торньи, – спокойно возразил Талал. – Военный переворот проще устроить во время войны. Он мог и убить Санлитуна, и спровоцировать ургулов ради укрепления своих позиций.

– А если так, на нем не одна смерть, – добавил Валин. – Если, чтобы утвердиться на троне, кенаранг затевает большое сражение, на его совести тысячи. Десятки тысяч жизней – аннурских и ургульских.

– Я, пожалуй, не готов сыпать обвинениями, – проговорил Лейт. – Учитывая наши недавние дела…

– Валин!

Талал направил трубу на городские ворота, от которых уходила в поля проселочная дорога. Валин уже изучил эту точку. Очевидное слабое место при осаде, и построенные лесорубами приземистые башенки по сторонам ворот не помешают опытным бойцам в два счета взломать защиту. Валин присмотрелся. Из-за бревенчатого частокола выезжали конные фигурки.

– Кто там? – спросил он Талала.

– Как выглядит твоя сестра? – вопросом на вопрос ответил лич.

Валин только головой покачал:

– Не знаю. Высокая. Тощая. Я ее десять лет не видел. Надеялся найти в Аннуре, поговорить…

– Может, так долго ждать не придется. – Талал, вернув ему трубу, указал на долину. – Точно не скажу, но глаза у этой женщины светятся.

Валин уставился на лича и не сразу протянул руку за трубой. Он увидел полдюжины всадников, за ними двигались с десяток пеших. Наведя линзы на резкость, он наконец разглядел всадницу. Та гордо, выпрямив спину, держалась в седле, и все же почти сразу делалось ясно, что к конной езде она не привыкла – сидела плотно, как в паланкине, не раскачиваясь и не приподнимаясь на стременах в такт движению лошади.

Адер.

Он и столько лет спустя с первого взгляда узнал сестру. Узнал бы и не видя глаз Интарры. Повзрослела, конечно, из девочки стала женщиной, но сохранила прежнюю худощавость, угловатость, бледно-медовую кожу – чуть светлее, чем у Кадена и Валина, и только… Он прищурился. На таком расстоянии трудно было судить, но по одной щеке как будто протянулась тонкая татуировка. Изящный, отсвечивающий солнцем рисунок начинался от линии волос и изгибом скрывался на шее под тканью.

Он перевел взгляд на одежду всадницы. Как видно, сестра наконец избавилась от бесивших ее в детстве нарядов. Богатое золотое сукно вполне подобало принцессе, но выкроили из него строгое платье имперского министра, отделав черным на воротнике и на плечах. Валин никогда не интересовался переменчивыми модами Рассветного дворца, но одежда Адер внятно говорила о власти, возможно даже военной. Как и вооруженный эскорт.

– Во имя доброго Ананшаэля, – пробормотал он, опуская трубу. – Что делает Адер в военном походе?

– Какая разница? – откликнулся Лейт. – Главное, она-то нам и нужна. От нее узнаем, что происходит. Прежний план можно забыть. Первым делом пробьемся к ней, выясним, не продал ли нам Длинный Кулак дерьмо за грушу. А если дойдет до убийства регента, неплохо будет иметь на своей стороне августейшую особу.

– Валин тоже августейшая особа, – напомнил Талал.

Лейт только фыркнул:

– Валин – изменник, такой же, как мы с тобой.

* * *

Одно дело – подглядывать за Адер в трубу из-за деревьев, другое – пробиться к ней для разговора. На дороге сестру Валина встретил молодой наездник, склонился перед ней к самой седельной луке, выпрямился, повинуясь ее повелительному жесту, сказал несколько слов и с новым поклоном повел дальше.

Валин взглянул на сопровождавших ее всадников. За сестрой ехали двое: молодой воин в бронзовом шлеме, с суровым лицом мраморной статуи, и диковатого вида эдолиец, не снимавший руки с рукояти широкого меча и непрерывно стрелявший глазами по сторонам. Рядом с Адер держалась старая женщина и совсем дряхлый мужчина – оба седые, сгорбленные. Все эти незнакомые Валину люди направлялись прямо к палаткам лагеря.

– Ночуя вместе с войском, командование поддерживает воинский дух, – заметил Талал.

– Не совсем «вместе», – поправил, присмотревшись, Лейт.

Адер проезжала между палатками, держа путь к большому павильону.

«К своему павильону, – с неприятным чувством под ложечкой подумал Валин. – Не кенаранга».

– Дерьмово, – буркнул он. – В городке к ней проще было бы подобраться.

– Не пришлось бы пробиваться с боем через ряды аннурского воинства, – согласился Лейт.

Пока Валин пытался раскусить этот орешек, Адер подъехала к павильону, указала куда-то и снова толкнула лошадь вперед. Солдаты ей кланялись, и Адер кивала в ответ. Спешилась она у другой палатки, вдвое меньше приготовленной для нее, но больше остальных. Валин и в сумерках видел, что проникнуть в лагерь будет непросто. Любоваться на Адер он мог, сколько душе угодно, а вот поговорить?

– Устроим маскарад? – предложил Лейт. – Повара, надо думать, в палатку пропустят. Или раба-уборщика. Или шлюху.

– Ты не знаешь эдолийцев. – возразил Валин. – Фарфоровая тарелочка у них за пропуск не сойдет. Они каждого входящего проверяют. А я даже без меча не похож на повара. И на шлюху тоже.

– Будь у нас птица, – раздраженно напомнил Лейт, – могли бы, Кент побери, на крышу спрыгнуть.