– Жарко, – вздохнула Корри, откидывая сорочку. Она действовала уверенно, но румянец на ее щеках не давал скрыть робкое смущение. И богиня знала об этом, потому что отвернулась, прячась под ширмой рубиновых волос.

Ее босые ступни опускались на пол беззвучно, пока она возвращалась в спальню.

Словно завороженный, Гил побрел следом, созерцая, как покачиваются бедра Корри. Он остановился у кровати, куда его богиня неспешно забралась. Она лениво отпихнула в сторону плед и легла на бок, спиной к Гилу. Неторопливо, словно боясь спугнуть, он опустился рядом, осторожно кладя ладонь на талию. Он ощутил, как глубоко вдохнула Корри, и как неровно выдохнула.

– Можно? – хрипло спросил Гил, едва касаясь ее живота кончиками пальцев, ведя то вверх, к грудям, то вниз, к паху.

– Даже не знаю, – зазвучала притворная задумчивость. Гил знал, что Корри позволит, но он хотел слышать от нее согласие.

– Пожалуйста, моя богиня, – умолял он.

– Ты настырный, – проговорила она, и в тоне послышалась усмешка. Это согрело Гила.

– Ты божественна, ты мой храм, мой алтарь. А я слаб, – он прижался губами к спине Корри, чтобы она чувствовала его улыбку.

– Слаб? Ты? – Корри немного развернулась.

– Перед тобой я ничто, мое сокровище, мой рубин…

– Это ты так в любви мне признаешься?

Гил удивленно моргнул:

– Разве нужно признаваться? Я думал, со мной и так все ясно…

Он думал, что весьма примитивен в том, что касалось его сокровища. Разве то, что он едва не скулит под ее взглядом, говорит недостаточно? Гил всерьез забеспокоился. Он не думал об этом, но вдруг его богиня действительно не понимает, насколько она дорога ему? Может, он переборщил с тем, чтобы скрывать истинные чувства?

– Вообще-то нужно хоть раз произнести, – надулась Корри, снова отворачиваясь. Она завозилась, устраиваясь поудобнее, и ее ягодицы оказались в опасной близости от паха Гила. Он с трудом сдержался, чтобы не податься бедрами навстречу.

– Я люблю тебя, – промямлил он.

– Не верю!

Гил хмыкнул. Да уж… Он и сам не верил, хотя знал, что сказал правду. Это окончательно выбило его из колеи. Слова были чужими. От них вязало рот и щипало язык. Почему так? Гил нахмурился, пытаясь выбраться из капкана букв, складывающихся во фразу.

– Прости, – Корри перевернулась, приподнялась на локтях. Лицо ее выглядело виновато. Кажется, она сама поняла, что ненароком загнала Гила в ловушку.

Он улыбнулся, с удовольствием щурясь, когда его богиня подползла ближе, перекинула ногу через него и опустилась сверху. Оставалось только жалеть, что так и не стянул штаны, которые теперь ужасно мешали наслаждаться близостью.

– Я люблю тебя, Гил. Аконит, 5897. Я люблю тебя, – выпалила Корри. В глазах ее заблестели слезы, она опустилась, отчаянно целуя Гила. И он сжал ее в объятиях так сильно, что его пальцы наверняка оставили мелкие синяки на ее теле.

Гил не мог описать то, что он почувствовал. Слова Корри ощущались, как правда. Как то, что было даже правильнее его имени в ее устах.

– Я люблю тебя, – повторила она.

Внутри все словно взрывалось от эмоций, от чувств, которые выбили вдруг все мысли, весь страх и тревогу, оставляя только Корри. Ее голос, ее улыбку, ее теплоту, ее порой дурацкие идеи, ее энергичные поиски приключений…

– Корри, – забормотал Гил, стоило только им оторваться от поцелуя, – Корри…

Он ужасно хотел сказать ей то же, что любит ее, выразить хотя бы часть своих чувств к ней. Свой трепет, благоговение и всепоглощающую любовь, в которой он растворялся. Но вместо этого он только шептал ее имя, пока она целовала его. Снова.

Она.

Его.

Она спускалась языком по его телу, а он беспомощно стонал ее имя, потому что не мог больше ничего. Потому что он действительно слаб перед ней.

– Я знаю, – наконец выговорила Корри.

Гил благодарно посмотрел на нее. Она знала. Он резко сел, жадно сминая ее бедра, позволяя оседлать себя и двигаться на нем так, как она этого хотела. И в ореховых теплых глазах Корри отражались слова, которые Гил так и не смог сказать, но о которых она и так знала.

* * *

Кора была почти уверена, что предаваться утехам приличной леди не стоит до замужества. Тем более несколько раз за ночь. К счастью, она не леди. Она Рубиновая дама.

Сладко потянувшись в постели, Кора покосилась на хронометр. Еще было очень рано, но Гил снова куда-то ушел. Недовольно бурча, Кора поднялась, протирая глаза, выскользнула из-под пледа, нащупывая мужской халат, пахнущий мылом. Очень вовремя, потому что с первого этажа вдруг послышались ругательства. Кора быстро выскочила из комнаты, бухая пятками по лестнице, спустилась вниз, застав разъяренного Гила, мнущего в руках листок.

– Что случилось? – удивилась Кора, протирая глаза.

Он ничего не сказал, лишь с раздраженным лицом всучил ей смятую бумажку и взбежал на второй этаж.

Изумленно проводив разозленного Гила взглядом, Кора спешно раскрыла листок. Оказалось, что это была записка, выведенная пляшущим неровным почерком Кристофера.

Внутри что-то оборвалось, сердце болезненно сжалось. Сонливость исчезла окончательно, Кора с трудом сглотнула, перечитывая, будто боясь, что может как-то не так понять короткое послание. Но слова оставались теми же, как и смысл, проталкивающийся в сонное сознание: «Казнь состоится».

– Гил! – воскликнула Кора, уже спеша к лестнице. – Что это, имп его, значит?

– То, что ты и подумала, – он выскочил из комнаты, уже одетый, по пути застегивая пуговицы рубашки. – Я не знаю, что конкретно он решил делать, но ни к чему хорошему это не приведет!

– А ты куда?

– К Баррету. Могу поклясться, что старик будет там! Чтоб его упрямую задницу!

– Ладно. Я за тобой! – согласилась Кора.

– Нет, останься тут!

– Мне хватает одного Хантмэна, который вытворяет безумства! Второго такого я не выдержу! – рявкнула она. – Не делай глупостей!

Гил выругался, обращаясь скорее к пустоте, чем к кому-то конкретному, и хлопнул входной дверью.

Кора собиралась в спешке. Кое-как затянув корсет и оправив платье, она замкнула дверь, бросившись на улицу, чтобы не пропустить проезжающий кеб. Он был свободен, к счастью. Уже спрятавшись в салоне, Кора нервно теребила сумочку.

«Казнь состоится». И что это значит? Неужели Кристофер хочет убить Баррета? Нет… Не может быть… И все же.

Казнь состоится.

39. Казнь

Сердце Гила билось так сильно, что даже Голоса тонули в громкой пульсации. По венам разливался яд страха, вздувая их до боли, а тревога заставляла свербеть давно отрубленную ногу. Гил рефлекторно потянулся к протезу, будто почесать металл и почесать кожу – одно и то