Я открыл холодильник, достал пятилитровую бутыль с мутной жидкостью, поднял с пола три эмалированные кружки, протер каждую углом рубахи, выстроил в ряд на подоконнике, наполнил. В расколотой деревянной хлебнице нашел горбушку, разделил её. Предложил:

— Помянем.

Выпили, не чокаясь. Катя, хмуро на нас глядя, сказала:

— И мне налейте.

Налили и ей — в граненый стакан. Она, зажав нос наманикюренными пальчиками, одним махом влила в себя едкий самогон, сморщилась, громко выдохнула и перекрестилась. Отодвинув меня, сама полезла в холодильник искать, чем закусить.

— Мы с Серым в одну школу ходили, — сказал Димка, присев против покойника. — Он на три года старше меня был. Курить меня научил, зараза.

Я разлил еще — в стакан и три кружки, по чуть-чуть.

— Окосеете же, — неодобрительно сказала Катя. — Погодите, я хоть на стол что-нибудь накрою.

Столом у нас был подоконник. Катя постелила на него газету, вскрыла найденную банку кильки, нарезала на блюдце осклизлых огурцов, в морозилке подтаявшее сало обнаружила, накромсала его щедрыми кусками.

— Я не шутил, кстати, — сказал Димка, опять пьянея: лицо его быстро краснело, глаза соловели. — Что с Серегой-то делать будем? Ну как он встанет скоро?

— Ты совсем чокнулся, Демон, — буркнул я.

— А по-моему, это мир сошел с ума, — ухмыльнулся он. — Выбирайте: кол в сердце или обезглавливание?

— Прекрати, — поморщился Минтай. — Ты отвратителен.

— О! — Димка вскинулся и захлопал в ладоши. — Мистер Чистюля подал голос! А где ты был, Господин Белые Штаны, когда Семеныч пробовал на вкус ляжку нашего Сереги?! Напомнить?! Ты, Мистер Чистюля, прятался за моей спиной! И скулил там что-то, как обмочившийся кобелек!

— Перестань, — сказал я.

— Ты за него заступаешься? — вылупился на меня Димка. — Ты? После того?.. — Он пальцем показал на злую Катю. — В моей спальне… — Он звонко похлопал ладонью по сжатому кулаку, закатил глаза, мерзко щерясь.

Разъяренная Катя шагнула к нему. В левой руке у нее был нож, и я успугался не на шутку, дернулся было наперехват. Но Катя просто влепила Димке пощечину — у того аж голова мотнулась.

Стало тихо. Все, замерев, испуганно таращились друг на друга, будто не понимая, что с ними происходит.

— О, — сказал Димка и потрогал горящую щеку. — Кажется, сболтнул лишнего. Извините. Забористый у Сереги самогон. Умел же покойник делать.

— Может заткнешься уже? — сказал я ему.

Димка взглянул на меня, положил руку на сердце и, поклонившись, процитировал:

— Тебя я понял, умолкаю, не то по шее получу, и подвиг свой не совершу.

— Мне кажется, вы заигрались, ребята, — сказал Минтай.

Я недоуменно на него посмотрел, переспросил:

— Чего?

— Я говорю, хватит уже. Вы вообще понимаете, что натворили? Зверски убили двух человек. Еще один только что из-за вас умер. И девчонки, скорей всего, тоже погибли. Я же говорил, что надо просто сидеть в квартире и ждать.

— Человек?! — хохотнул Димка. — А ты хорошо разглядел этих «человек»? Ты рыла их видел? Или думаешь, они на нас бросались, потому что им целоваться хотелось?!

— Я просто говорю, что этого могло не случиться, если бы мы остались в квартире. А люди… Может, они просто больные?

— Ну да, — внезапно успокоился Димка. — Вирус из секретной лаборатории. Якобы случайная утечка материала. Зомби, мутанты, мародеры. Контейнер с вакциной у благородного героя… Старая песня.

— Они не больные, — сказал я. — Они… Другие… Измененные… Обратившиеся…

— Обращенные, — сказал Димка и глотнул самогон прямо из бутыли. — Да какая к черту разница, как их называть? Для меня они зомби. И я не хочу, чтобы Серега стал таким.

— Он не станет, — неуверенно высказался я. — Он мертв.

— Вот пусть таким и остается, — сказал Димка и зачем-то распахнул оконные рамы.

Они открылись с треском. Холодный весенний воздух ворвался на кухню — чистый, вкусный, свежий. Мы вдохнули его и осознали, какой вонью дышали здесь. Не знаю, как других, а меня замутило.

— Ты был отличным мужиком, Серега, — пробормотал Димка, отцепляя своего соседа от батареи, ворочая его, будто мебель. — Простым, понятным и предсказуемым. — Он, кряхтя, приподнял труп, подпихнул его коленом и взвалил на подоконник — прямо на закуску. Мы еще не понимали, что Димка собирается сделать, нам казалось, что он просто пытается поднять своего мертвого приятеля и усадить его ровно.

— Пока, Серый, — сказал Димка и рывком за ноги опрокинул тело.

Таня ойкнула, я рванулся вперед, Минтай вытаращил глаза.

Труп вывалился из окна и, кувыркаясь, полетел вниз.

Серегины собутыльники пришли к нам, когда я пытался убедить остальных, что мой план не столь самоубийственен, как им кажется. Обращенные, которых мы стали называть зомби, поначали лишь топтались перед заблокированной дверью, случайно ее задевая, негромко ворча, сопя и похрюкивая. Звуки эти изрядно действовали на нервы: Катя аж тряслась вся, Минтай ёжился, да и мы с Димкой, порой, замолкали на полуслове и напряженно вслушивались в происходящее по ту сторону двери, пытаясь угадать, сколько же там собралось чудищ — явно, их там было несколько. Закрытый в туалете Павлик, должно быть, выбрался, пока мы громили кухню. Но кто остальные? Может и недобитый Славик выполз из-под ковра? — с рваной пастью и горлом, с ножом, торчащим в глазу…

Зомби чувствовали наше присутствие: то ли они слышали нас, хоть мы теперь старались громко не разговаривать, то ли ощущали тепло, то ли чуяли наш запах. Это потом я пришел к мысли, что они, возможно, просто знали, где мы прячемся, — все же какая-то соображалка у них была, не зря многие из них вскоре научились выбираться из квартир.

На штурм зомби пошли минут через тридцать — мы к тому времени уже были готовы приоткрыть дверь,