Скользя ногами по грязному линолеуму, упираясь в стены, пыхтя, мы смогли опять прижать шкаф к двери. Она касалась меня — рукой, бедром, плечом. Я косился на неё и видел грудь в вырезе платья. Я слышал её прерывистое дыхание и чувствовал её запах — у меня голова закружилась.

— Зачем ты это сделала?!

Опомнившийся зомби ударил в притворенную дверь, да так сильно, что с косяка посыпалась штукатурка. Мы с Катей налегли на шкаф, не позволяя ему сдвинуться.

— Что именно? — Её обращенный на меня взгляд выражал недоумение, но я-то слишком хорошо её знал, чтобы купиться на эту фальшивую искренность.

— Ты всё отлично понимаешь!

Дверь вздрогнула от очередного мощного удара, шкаф отъехал сразу на пару сантиметров — в открывшуюся щель тут же сунулись пальцы. Мы с Катей поднажали.

— Ты хороший мальчик, Боря. А я плохая девчонка.

— Что за чушь?!

— Плохим девочкам нужны деньги. А у хороших мальчиков денег не бывает.

Защемленные пальцы наконец-то убрались. На стенку опрокинутого шкафа передо мной упал серый ноготь с куском кожи и мяса.

— Значит, дело только в деньгах? — пропыхтел я, стараясь не смотреть на мерзкий ошметок.

— Не только…

Славик словно взбесился, замолотил в дверь так, что казалось, будто в туалете не один зомби, а трое.

— Ты неудачник, Брюс, — припечатала Катя, и я едва не отпустил шкаф. — Ты достиг своего предела и больше не пытаешься куда-то расти. Тебя всё устраивает. Тебя. Но не меня. Я давно должна была тебя бросить. Но чего-то ждала… Извини, что получилось вот так…

— А как же… — Я замялся. — Чувства… Симпатия. Любовь… Или не было ничего?

— Ну почему же? — Она отвернулась. — Только это уже не важно.

— Почему?! — закричал я. — Что может быть важней этого?!

— Будущее, — помолчав, сказала Катя. — У тебя нет будущего. У тебя есть только бесконечное настоящее.

Позади раздались выстрелы — Димка разбирался с калекой Семенычем.

— Значит, ты решила, что у Минтая будущее есть? И чем он лучше меня?

Катя оглянулась, неровно закусив губу, хмуря лобик. Я хорошо знал эту гримаску, я все их успел выучить за время нашего знакомства — эта называлась: «у меня есть одна тайна, я не уверена, что могу её тебе рассказать, но мне очень хочется».

— У Миши, — Катя понизила голос, — есть шесть миллионов. Мне, в общем-то, плевать на деньги, тем более, что это не такая уж и большая сумма. Но для меня эти шесть миллионов показатель того, что мой Миша — человек с будущим. А ты, извини, — лузер.

Я выпрямился, отпустив шкаф, ничуть уже не боясь беснующегося в туалете зомби. Мне даже захотелось выпустить его сейчас в коридор — пусть все поглядят, какое у них тут будущее.

— О чем мило беседуете? — Меня пихнули в правый бок. Чьи-то руки, испачканные бурой слизью, придержали начавший отползать шкаф. Я повернулся, и не сразу узнал Димку — так он был перемазан.

— Семеныч готов, — доложился Димка. — Две пули в висок, две пули в глаз и ювелирная работа молотком. Лежит теперь, не дергается. Серого вон только тяпнул за ляжку. Как думаете, он теперь тоже в зомби превратится?

Доковылявший до нас Серега зло заругался — ему шутка не понравилась. Только шутка ли это была?

Я огляделся.

Бледный Минтай стоял возле Кати и пытался ей помогать, придерживая шкаф ногой. Губы его дрожали, левый глаз подергивался. Он был безоружен — его молоток перешел Сереге в руки. Но вояка из Сереги был уже никудышный: хозяин квартиры трудно и часто дышал, надувая щеки; на висках и шее у него вздулись вены, на лбу выступила испарина, глаза опять стали похожи на пуговицы. Бедро выше раны перетягивал ремень, но это, кажется, не слишком помогало — вся штанина ниже колена пропиталась кровью, и на полу быстро натекала темная лужа.

— Ерунда, — соврал я Сереге. — Немного отлежишься, жидкости попьешь побольше, и всё придет в норму.

Запертый в туалете зомби притих, то ли утомившись, то ли покалечившись, то ли осознав тщетность своих попыток вырваться — в последнее верилось с трудом.

— Что будем делать дальше? — спросил Димка, глядя на меня.

— Запремся на кухне, — озвучил я свой короткий план. — Передохнем немного. И попробуем спуститься.

— Спуститься? Вниз? — удивился Димка. — А ты не забыл, дорогой друг, что мы на восьмом этаже?

— Не забыл, — ответил я. — Но, если я всё правильно помню, возможность спуститься есть… Вот только…

— Что?!

— Вот только я не уверен, что моя идея вам понравится…

4. Год нулевой. Апрель. Вниз!

Самогонщик Серега умер примерно через пятнадцать минут после укуса. Мы заметили это не сразу, поскольку были заняты делом — мы громили кухню: срывали со стен навесные ящики и полки, выворачивали тумбу с мойкой, плиту, стиральную машину, громоздили всё это перед единственной дверью. Но мы не просто заваливали её, нет. Мы всё делали по уму — я лично распоряжался стройкой, так как только у меня был заготовлен план действий. Наша баррикада одним концом упиралась в закрытую дверь, а другим — в противоположную стену. Так что сдвинуть её было практически невозможно.

Вот только сама дверь оказалась хлипкой — но это стало понятно позже…

Серега тихо сидел в углу, вцепившись в чугунную батарею отопления, будто надеясь, что она удержит его в этом мире. Димка опустился на корточки перед ним, чтобы еще раз извиниться за погром. Заглянул в опущенное лицо, тронул шею, коснулся запястий. И встал, дрожа:

— Серега готов.

Неожиданно для нас всех он вдруг всхлипнул, но тут же взял себя