толкнула его локтем, побуждая идти. Дориан шустро спустился с королевского подиума и, величественно прошествовав по темно-зеленой ковровой дорожке, направился ко мне.

Изумрудные висюльки на погонах черного камзола Дориана бодро покачивались в такт его шагам.

Как и Дориан, я успела переодеться в чистое платье и отмыть засохшую грязь с тела. В купальне я долго пялилась на свой еще совершенно плоский живот, но в груди разливалось долгожданное умиротворение от осознания простой истины: прародители вознаградили нас с Эллином за страдания. Все, что нам пришлось пережить, не было напрасным.

– Как ты, зефирка? – поинтересовался Дориан, привычно взяв меня за руку.

– То же самое могу спросить у тебя.

Я уткнулась лбом ему в плечо. Дориан отвел меня из центра зала и усадил на бархатный диванчик, на котором мы когда-то с отцом пили чай. Я закинула ногу на ногу, стараясь не поддаваться скорби, которая, словно кошки, царапала ребра изнутри.

– Если ты о Маркусе… – он тяжело выдохнул. – Я любил отца, мне будет очень его не хватать.

– Он наконец-то обрел свой покой, как и мы.

Дориан выдержал паузу, но все же согласно кивнул.

– Значит, дочка. – Благой Король хотел улыбнуться, но у него не получилось.

Я понимала его эмоции. Он искренне верил, что у нас со временем может все получиться, но пророчества больше нет, а я давно сделала выбор.

– Я люблю тебя, Дориан, – вдруг призналась я, видя, как разгорается огонь в его карем глазу и вздрагивает кадык.

– Но этого недостаточно, – продолжил он и сжал мою ладонь.

– Да, – подтвердила я, – недостаточно. – Мои чувства к Дориану напоминали обжигающее пламя в камине, но их удерживал очаг всепоглощающей любви к Эллину. – Ты будешь великим королем. Это твой путь. И ты обязательно встретишь ту, которая полюбит тебя до дрожи в коленях, до последнего вдоха, и когда-нибудь сможешь простить меня.

– Я не держу на тебя зла, Агни. – Дориан все же широко улыбнулся, но от меня не ускользнуло то, как нервно он скомкал ткань брюк. – Сердцу не прикажешь, но у меня еще осталась надежда. – Он разжал ткань и заглянул прямо мне в глаза. – Даже если она никогда не оправдается, я буду ждать тебя, пока не погаснут звезды.

Я словно камень проглотила и не могла сглотнуть удушающее чувство. Дориан выпустил мою руку и перед тем, как уйти, прошептал:

– И даже этого мне будет мало.

Прошло три месяца. Каждую ночь я проводила рядом с Эллином, который так и не пришел в себя. Дыхание его было ровным, а сердце билось даже сильнее обычного, так что нам оставалось только ждать, когда он окрепнет.

Бриэль, занятая ликвидацией последствий войны при Неблагом Дворе и подготовкой к нашему возвращению, проведывала нас два раза в неделю. Я приняла решение погостить в Цитадели Дыхания, пока любимый полностью не восстановится, чтобы не нагружать его организм перемещением.

Саманта и Викки подружились. Сэм практически каждый день навещала нас и помогала Дориану вести королевские дела, не зря же являлась первым советником при Неблагом Дворе. Пару раз я подлавливала их стоящими слишком близко друг к другу, а однажды заметила, как Дориан задержал взгляд на ее пухлых губах дольше обычного.

Перевернув страницу книги, я широко зевнула. Лунный свет дорожкой лился из высокого окна. Я накрыла пушистым пледом слегка округлившийся живот, и рядом со мной внезапно зашевелился Эллин. Я тут же привстала и, повернувшись к нему, встретилась с широко распахнутыми ледяными глазами.

– Эллин, – прошептала я и, не веря своему счастью, спрятала лицо в ладонях. На пальцы попали первые слезы радости.

Холодные губы коснулись моего виска, и я убрала руки. Любимый сидел, привалившись спиной к спинке кровати, а его взгляд, наполненный чем-то далеким, но одновременно родным, скользил по моей уже успевшей налиться от его прикосновения груди.

– Что произошло? – От длительного молчания его баритон напоминал шуршание щебня под колесами автомобиля.

– Ты умер.

Протянув руку, я хотела коснуться его лица, чтобы проверить, не сон ли это, но возлюбленный перехватил ее и поцеловал мою ладонь. И я рассказала ему про то, как расправилась с Александром и как остановили войну. Снова расплакавшись, вспомнила жертву отца, упомянула про Элеонор, которая являлась мне в облике старухи Аделаиды, а на самом деле была божеством Лимбо. Поведала о том, как каждую ночь молила прародителей, чтобы они позволили ему скорее очнуться.

Эллин сидел с ошарашенным видом. Даже не знаю, что поразило его сильнее. Он слегка оттянул ворот серой рубашки и заглянул под ткань, чтобы убедиться в отсутствии раны на груди.

– Последнее, что я помню, это боль в сердце, – пояснил он. – Но не от твоего кинжала. Помню, как пытался зарезать тебя.

– Ты находился под влиянием магии артефакта, – успокоила я и почему-то сильнее натянула на себя одеяло, чтобы не шокировать его еще больше.

Возлюбленный устало привалился макушкой к кровати и притянул меня в объятия.

– Невероятно! – только и произнес он. – Я думал, что больше никогда не увижу тебя.

– Я тоже, – призналась я и поцеловала его в изгиб шеи, растворяясь в любимом аромате мороза и корицы.

– И это еще не все… – Внезапно вспотевшими пальцами я нервно сжала края одеяла, но Эллин не дал мне договорить. Словно опомнившись, он спросил:

– Неблагой Двор?

– Практически полностью восстановлен, барьер не нарушен, Бриэль и Габ следят там за всем.

– Бри получила мою силу? – Для проверки Эллин взмахнул рукой, призвав ворох снежинок. Его бровь со шрамом удивленно взлетела вверх.

– Магия прародителей вернулась к тебе сразу после воскрешения, но ее унаследовала вовсе не Бриэль.

Эллин растерянно уставился в мое лицо, которое я почему-то смущенно прятала за его волосами.

– Я не понимаю. Моя сестра – единственная наследница неблагого трона, если только… – Он осекся, и по тому, как напряглись мышцы на руках, я поняла, что любимый догадался.

– Ты говорил, что мечтал назвать дочь Эмили, – робко начала я и, отбросив одеяло, продемонстрировала ему выпирающий животик. – Мне кажется, ей очень подойдет.

– Агнес… – задохнувшись, едва слышно произнес он с таким обожанием, что грудь наполнила волна неистового блаженства, а все тревоги разом улетучились.

Эллин прижал трясущуюся ладонь к моему животу, я накрыла его пальцы своими и, пока он пытался уловить еще такие слабые, но уже ощутимые толчки нашей егозы дочери, продолжила:

– Знаю, ты считаешь, что дети должны приходить в нашу жизнь осознанно. Но, уверяю, я ни секунды не жалею, что так получилось. Эмили… она чудесная. И мы ее заслужили!

Неожиданно Эллин громко всхлипнул и запечатал поцелуем мой лившийся поток