Не обладая, наверное, даже зачатками мозгов, они не были бы столь опасны, если бы их не использовали как скаковых животных более сообразительные твари. Вот и сейчас на спинах прыгунов восседали вооружённые копьями и дубинами монстры, по строению тела похожие на людей, но с собачьими головами.

– Псеглавцы! – навскидку определил кентавр, словно цитируя Капитана Очевидность. – Клянусь трезубцем Посейдона, боги решили нас одарить, раз шлют такой подарок в самом начале. Битва будет жаркой!

Весь бестиарий проникающих из-за граней существ нёс с собой для жителей долины только гибель и страдания, но к псеглавцам у кентавров был особый счёт. Лютая вражда, длившаяся между ними бесконечное количество поколений, заставляла обе стороны радоваться любой возможности пролить кровь ненавистного племени.

Стратег знал об этом, поэтому счёл необходимым предупредить предвкушающего кровавую вендетту кавалериста:

– Только ты давай без фанатизма! Слышишь меня? Не вздумай завязнуть с ними в рубке. Действуйте по отработанной тактике, как на учениях. Дальний бой, и заманиваешь их между манипулами. Надо разбить этих псов раньше, чем до нас доберётся вон та здоровенная тварь, чья горбатая спина мелькает за камнями.

Отсалютовав командиру, Тыгдыканус помчался навстречу врагу, громким голосом созывая своих соплеменников. Бывшая с ним в дозоре дюжина кентавров только этого и ждала. Сорвавшись с места, издавая воинственный клич, они устремились следом за илахом, яростно потрясая оружием.

К их кличу присоединились и все остальные отряды конелюдей, следовавшие с колонной, проскакали между рядами пехоты и грозной лавиной понеслись на приближающихся псеглавцев. Костас, глядя на всё это, скрестил пальцы, истово молясь, чтобы его кавалерия в яростной горячке не забыла про дисциплину и не сцепилась с монстрами в ближнем бою.

Тогда потерь не избежать. Бессмысленных потерь, как он считал. Воевать надо с холодным рассудком, не затуманенным кровавой пеленой. Это трудно, но единственно правильно. Не сводя взора с атакующей конницы, стратег приказал трубачу быть наготове и по первому же его взмаху руки проиграть сигнал кавалеристского отхода.

Но переживания военачальника оказались напрасными. Когда противники сблизились на расстояние выстрела из лука, раздался протяжный рёв, в котором Костас узнал звук рога, подаренного им Тыгдыканусу. Повинуясь этому сигналу, кентавры, разделив свой строй, двумя волнами устремились на фланги, открывая центр для врага. При этом они засыпали псеглавцев таким количеством стрел, что буквально выкосили переднюю шеренгу своих кровных недругов.

Собакоголовые монстры, в отличие от своих противников, не чурались носить доспехи, но это им мало помогало. Метко посылаемые конелюдьми стрелы находили бреши в их защите, разя псеглавцев наповал. К тому же пришельцы из-за граней не учли слабого места своих «скакунов», а оно имело значение.

Перемещаясь огромными прыжками, гигофипсы при каждом подскоке открывали не защищённые хитиновым панцирем брюшины. Кентавры этим умело пользовались. Метко пущенные стрелы и дротики пронзали беззащитную плоть прыгунов, и огромные туши со всего размаху врезались замертво в землю, давя и калеча своих наездников.

Не прошло и пяти минут с начала боя, как конница полиса, нанеся врагу урон и не потеряв никого из своих, уже мчалась на фланги греческого построения, увлекая за собой противника.

Псеглавцы, и без того разъярённые жаждой крови, понеся потери, пришли в совершенное неистовство. Их орда, никогда не соблюдавшая никакого военного порядка, непроизвольно разделилась, распыляя свои не столь уж и многочисленные силы: часть из них погналась за кентаврами, а часть, пришпорив прыгунов, продолжила переть во фронт встречающих их манипул. При таком положении исход схватки был предрешён заранее.

Скачущих в центр монстров забросали дротиками и камнями пельтасты, после чего их приняли на щиты гоплиты, пронзая длинными копьями туши гигофипсов и тела собакоголовых всадников. А псеглавцы, преследующие кентавров, были вынуждены остановиться, когда те, вдруг перестав убегать, развернулись им навстречу и сами пошли в атаку.

Кавалерия полиса проделала этот трюк как раз между фланговыми манипулами, которые, словно губки тисков, стали сближаться, сжимая противника в своих металлических объятиях. Клубы пыли, поднимаемые множеством ног и копыт, стелились над землёй, заволакивая поле боя непроницаемой пеленой. Казалось, что все дерутся вслепую.

Крики ярости, боевые кличи, нечеловеческий рёв, звуки сигнальных труб, смешавшись со звоном металла и треском ломаемого дерева, создавали оглушительную какофонию, от которой закладывало уши. Но, по счастью, это продолжалось недолго. Выучка и железная дисциплина греческого воинства взяли верх над первобытной яростью вторгшихся монстров.

Одна за другой сигнальные трубы радостными переливами извещали стратега о победном завершении сражения. Сдержав порыв благодарно перекреститься, граничар вслух воздал хвалу богам Олимпа и сосредоточил внимание на следующем противнике. Тот, преодолев каменную гряду, как раз выполз на открытое пространство. Огромное (пятнадцать – двадцать метров в длину и три-четыре метра в высоту), похожее на гусеницу чудовище, покрытое шипастой бронёй, с немыслимым количеством ног и сотнями глаз.

– Арморэйн, – сквозь зубы процедил Костас, ещё раз мысленно благодаря всех богов, каких только знал, за скудоумие своих врагов. Ведь если бы псеглавцы не торопились вступить в бой, а атаковали его войско под прикрытием этого живого бронепоезда, исход сражения был бы куда печальней.

Чудище тем временем, почувствовав под собой ровную землю вместо горных глыб, издало восторженный рёв, похожий на гудок паровоза, и устремилось на греческое войско, наращивая скорость. Стратег знал, что при хорошем разбеге арморэйны способны разогнаться до сорока километров в час. При такой скорости и массе его уже не остановит никакое построение. Но и отступать никто не собирался.

Для борьбы с подобной нечистью в полисе Костас давно уже ввёл на вооружение катапульты и баллисты. Принеся из своего мира чертежи разнообразных метательных машин, он убедил Совет и городских мастеров установить на всех башнях городской стены и в промежутках между ними максимальное количество этих орудий. Такие же машины были спрятаны на сторожевых засеках и блокпостах.

Более того, местные умельцы смонтировали стратегу несколько орудий на колёсном ходу, для лёгкой транспортировки и применения их в полевых условиях. Сейчас эти перевозные катапульты и баллисты были с ними, но готовы ли они к стрельбе? По приказу военачальника сигнальщик протрубил сигнал «внимание», затем, сменив трубу на цветные флажки, запросил инженеров о готовности.

– Из восьми баллист только две готовы выстрелить, из катапульт вообще одна, – перевёл он стратегу ответ орудийной обслуги.

Костас поморщился, в данной ситуации это почти ничего. Для арморэйна такого количества зарядов маловато, даже если все три попадут. А времени на зарядку у них нет, эта бронированная туша врежется в них меньше чем через полминуты. Бессмысленно терять бойцов командир не собирался. Спрыгнув со своей колесницы, он забрался в соседнюю, неотступно следовавшую за ним.

– Крепко держите коней! – приказал он, доставая из