Шрифт:
Закладка:
Несколько раз она звала Коленьку, просила, чтобы тот укрыл ее еще одним одеялом, а лучше двумя или тремя, но возлюбленный не отзывался. Его не было в гостинице. Он как ушел днем, так больше не возвращался. Альмина слышала какую-то возню в коридоре, голоса, крики, ругань, но не придала им значения. Все это нисколько не волновало ее, в отличие от безжалостного солнечного света. И когда только это проклятое светило скатится за горизонт? Когда на мир опустится приятная прохлада ночи? Альмине казалось, что день длится бесконечно, растянувшись до размера года.
Но каким бы долгим ни был день, он все же подошел к концу. Солнечный жар начал спадать. Последние лучи скользнули в крошечную щелочку между шторой и стеной, а затем комната погрузилась в темноту.
Альмина с облегчением сбросила с себя одеяло. Стоило солнцу опуститься за горизонт, как ее вновь охватило чувство странного болезненного восторга. Лежать в постели не было никаких сил. Ее влекло наружу.
Она поднялась с кровати, шагнула к окну и отдернула плотную штору. Снаружи почти стемнело. Альмина решила подождать, пока на Гильторн опустится полноценная ночь. К счастью, это случилось вскоре.
Коленьки по-прежнему не было - тот где-то пропадал. Но Альмина не могла сосредоточиться на беспокойстве о возлюбленном. Вновь в ее ушах грохотал ритмичный стук множества сердец. Вновь она слышала кровь, бегущую по милям вен. И эта кровь завала ее, манила, дразнила.
Стемнело окончательно. Альмина двинулась к окну, но тут остановилась, вспомнив минувшую ночь. У нее осталась последняя чистая ночная рубашка. Если она уделает кровью и ее, переодеться будет не во что.
Она стащила с себя рубашку и бросила ее на кровать. Затем ловко запрыгнула на подоконник и выглянула наружу.
Повсюду была кровь. Она текла по улицам, ворочалась в постелях, шумела в тавернах. Она звала ее.
Оттолкнувшись от подоконника, Альмина легко перелетела улицу и мягко приземлилась на крышу соседнего здания. Пересекла ее, и осмотрелась. Она заметила бредущих по улицам людей, но, сохраняя остатки здравомыслия, сочла их неподходящими жертвами. Не стоило питаться у всех на виду. Альмина смутно догадывалась, что ее поведение может вызвать всеобщее неодобрение. К тому же сейчас она была полностью обнажена, и было бы верхом неприличия являть публике свои женские прелести. Лучше уж пробраться в чей-нибудь дом, и там, в интимном уединении, вкусить кровушки. Так никто не помешает ей насладиться сим дивным нектаром.
Она продолжила свое движение по крышам, высматривая открытые окна верхних этажей. Но прежде, чем обнаружить гостеприимно распахнутую кормушку, заметила на одной из крыш какое-то движение.
Это было странно. Люди не имели привычки бродить по крышам ночной порою. Разве что какие-то злоумышленники. Альмина решила выяснить, кто это пытается составить ей компанию. Она неслышно подобралась ближе, и вдруг разглядела неподалеку от себя маленькую девочку. Та брела по крыше, шатаясь, будто пьяная. Приглядевшись, Альмина с удивлением узнала ее. Девочка была ее первой жертвой. Вчера она досуха опустошила этот сосуд, а сегодня он уже разгуливает по крыше.
Девочка тоже заметила Альмину и остановилась. Какое-то время они молча глядели друг на друга. Затем девочка открыла ротик и сердито зашипела. Альмина разглядела под ее верхней губой два длинных острых клыка. Затем девочка повернулась, и прыгнула на соседнюю крышу, легко преодолев по воздуху огромное расстояние.
Все это, возможно, и показалось бы Альмине странным, но только не теперь, когда отовсюду несся стук сердец, а сама она ощущала непреодолимый зов крови. Все прочее не имело значения.
И она продолжила свой путь, высматривая добычу. Но буквально на следующей же крыше столкнулась с очередным старым знакомым. На это раз пред ней предстала убитая ею прошлой ночью женщина. Та брела по крыше, легко ступая по черепице босыми ногами. На ней было легкое платье, частично белое, а частично красное. Однако присмотревшись, Альмина поняла, что красные пятна на платье это кровь.
Женщина заметила ее, остановилась и вдруг приветливо улыбнулась. Альмина ответила ей улыбкой - она всегда была вежливой девушкой. Заметив блеск крови на губах женщины, Альмина поняла, что та уже успела перекусить. Что ж, голодный сытому не товарищ. Оставив женщину, Альмина заспешила дальше. Жажда крови приобрела мучительный характер. Ей хотелось как можно скорее погрузить клыки в шею жертвы и жадно пить восхитительный нектар. Эта жажда вытеснила все прочие мысли. Альмина не думала о том, что будет, если Коленька вернется в гостиницу прямо сейчас и не обнаружит ее на месте. Он ведь встревожится, начнет ее искать. И как она сумеет объяснить ему свое отсутствие? Впрочем, кое-какая идея на этот счет у нее возникла. Идея, сразу показавшаяся ей заманчивой.
Пока Альмина бродила по городским крышам в компании обращенных ею вампиров, Колька действительно вернулся в гостиницу. Он вполз в нее, едва волоча ноги от усталости. Ему казалось, что за этот дьявольски долгий день он успел обойти Гильторн минимум десять раз, облазить его сверху донизу и переговорить с сотней разных незнакомых людей. В большинстве случаев разговоры ни к чему не привели, и все же нельзя было сказать, что он потратил время впустую. Кое-что он все е выяснил. А именно, что в Гильторне орудовала некая организация под названием «Свиностасовы отроки».
Ясное дело, что это не могло быть случайным совпадением. Колька сразу понял, что Свиностасовы отроки так или иначе связаны со Свиностасом. И это его поразило. Когда только гнусный Стасик успел завести себе сторонников в Гильторне? Вот же проныра. Все-то он успевает, не угонишься.
Получить больше сведений о Свиностасовых отроках не удалось. Никто не знал, кто они такие и какова их численность. Эти подпольщики поганили город своими листовками, да иногда приставали к торговцам и ремесленникам, пытаясь вовлечь их в свою секту. Особого успеха агитация не имела, но это обстоятельно нисколько не обнадежило Кольку. Он по опыту знал, как легко Стасик находит себе сторонников. Те слетаются на него, как мухи на известный продукт. Особо притягательным Стасик был для всевозможных отбросов и негодяев, отщепенцев всех мастей, чью компанию объединяла лютая ненависть к роду людскому. Эти так к нему
