— Это твой выбор, Александр. Я не гоню тебя. Но это мой дом. И если ты не желаешь уважать мой выбор, уезжай. Завтра, если захочешь, Демьян Алексеевич выдаст тебе векселя на часть твоего наследства. Но запомни — если ты покинешь мой дом, не раскаявшись в своих поступках, то вернуться сюда уже не сможешь!

Александр надулся, явно взвешивая все «за» и «против» своего скороспелого решения. И спустя минуту с показной храбростью заявил:

— Да, я хочу получить свою часть наследства и больше не видеть эту скверную женщину, которая из вас, отец, сотворила чудовище!

— Довольно! — взорвался Невинский. — Уходи с глаз моих, своенравный мальчишка. Завтра же поверенный выдаст тебе надлежащую сумму.

Когда бурчащий Алекс вылетел в коридор, Маша устало прикрыла глаза. Ей казалось, что более она не выдержит. Сколько Создатель отмерил ей страданий? Она была уже на пределе. Она сгорбилась и, уткнув лицо в колени, тихо заплакала. Все было просто невозможно ужасно. Сначала гнусные приставания Александра, которого она пыталась остановить. Потом дикие выпады Невинского. И вот Алексу отказано от дома. Хотя он и сделал ей много плохого, все же ей было жаль молодого человека. Он был чересчур категоричен и еще не понимал, что значит лишиться семьи. Маша ощущала, что она в какой-то мере виновата в том, что Невинский прогнал сына.

Михаил отвернулся от двери, за которой скрылся Александр, и его взгляд остановился на фигурке молодой женщины. Она тихо плакала. Его взгляд потеплел и стал нежным. Михаил сделал несколько медленных шагов к постели, где сидела Маша, и остановился, глядя на нее. Он смотрел на ее немного пополневшую фигуру с распущенными черными волосами, которые спускались на белоснежную прозрачную рубашку, и боялся сделать что-нибудь не так. Боялся вновь обидеть ее. В неспокойные для них месяцы размолвки он наговорил ей столько злых нелицеприятных слов, что сейчас не знал, с чего начать, как сказать о своем раскаянии.

Медленно присев рядом с ней на постель, Невинский осторожно опустил ладонь на ее голову.

— Козочка моя, я был так несправедлив к вам, — прошептал тихо он, ощущая, что безумно хочет прижать ее нежное тело к себе. Однако он боялся причинить ей новые страдания.

Она еще горше расплакалась, как будто желая со слезами исторгнуть из себя всю боль и обиду, которую испытала за последнее время. Михаил, уязвленный, убитый своими несправедливыми поступками по отношению к ней, что-то взволнованно проговорил и, обхватив ее плечи, прижал ее к себе.

— Мне нет прощения, — страдальчески прошептал он. — Я был глух. Ведь и Наташа чувствовала, что вы не виновны, а я совсем не хотел ничего слушать. Я как будто ослеп от ревности. Александр все время твердил мне о вашей распущенности, и я, как глупец, верил ему. Теперь я понимаю, как он чудовищно лгал…

Он сильнее сжал Машу в своих объятиях и, словно безумный, стал целовать ее макушку, судорожно сжимая в своих руках стройный стан. Он хватал кисти ее рук, осыпая их обжигающими поцелуями.

— Простите меня, я был таким глупцом.

Маша, чуть успокоившись, открыла глаза и, увидев искаженное страданием лицо Михаила, обращенное к ней, тяжело вздохнула. Она видела, что его глаза выражают муку, раскаяние и безграничную нежность.

— Николай все рассказал мне. Я знаю, что Алекс все подстроил и оклеветал вас, — хрипло сказал он. — Прошу вас, Машенька, скажите что-нибудь. Ваше молчание убивает меня. Или вы уже совсем возненавидели меня?

Она посмотрела на него. Ее глаза, заплаканные и невероятно прелестные, чистые, цвета синего моря в ясную погоду, заворожили его, и Невинский почувствовал, что в горле пересохло. В этот миг он ощутил, что безумно любит ее, и, если она вдруг отстранится и скажет, что ненавидит, его сердце не выдержит удара.

Она судорожно и тихо сказала:

— Я не могу ненавидеть вас…

Михаил тяжело вздохнул и, отрицательно покачав головой, яростно прохрипел:

— Скажите, что простили меня!

Она смотрела на него чистым, пронзительным взором, и он вновь ощутил всю тяжесть своей вины перед ней. Не в силах выдержать немой укор, который читался в ее влажных глазах, Михаил страстно прижал ее к груди. Властно обвил ее стан руками, а горячими губами прижался к ее лбу. Маша никогда не думала, что этот властный, непреклонный человек может просить кого-то о прощении. Она не могла ничего сказать, ощущая, что горло скованно болью и радостью одновременно. Он с неистовством уткнул горящее лицо в ее волосы и еще сильнее сжал руками ее плечи.

— Вы должны простить меня, Машенька. Я был неправ. Я жестоко ошибся. Я люблю вас. Вы носите под сердцем мое дитя. Вы слышите? — Она замерла, вновь узнав прежнего Невинского. Опять неуемный властный характер его выплыл наружу. Михаил чувствовал, что она колеблется и, видимо, не собирается прощать его, раз так упорно молчит. Он понимал, что сам разрушил все светлое, что было между ними раньше. Он вновь приподнял ее лицо, заставив посмотреть на себя, и заявил уже с угрозой: — Подумайте о вашем сыне. Я смогу дать ему все: образование, деньги, положение в обществе. Сегодня же я договорюсь со священником. Завтра воскресенье, и мы сможем обвенчаться. Маша, я все равно не приму вашего отказа. Ваш долг стать моей женой…

— Зачем вы так говорите, Михаил Александрович? Я все это прекрасно понимаю, — пролепетала она. — Я уверена в своих чувствах к вам. Они не изменились. Нечто другое не дает мне покоя.

— Что же это? — с надеждой произнес Невинский.

— Я боюсь того, что вы снова передумаете… И я вновь стану вам неугодна…

— Нет, нет! Этого более не повторится! — замотал он яростно головой. — Я страшно ошибся! Козочка моя, я никогда не сомневался в своей любви к вам. Лишь глупые обстоятельства и лживые слова Александра разлучили нас. Знали ли бы вы, чего мне стоило жить вдали от вас, а последние три недели видеть вас рядом и каждый миг останавливать себя, чтобы не прикоснуться. Сколько раз я хотел попросту забыть про все и, несмотря на ваше мнимое коварство, простить вас. И я думаю, что, если бы Николай не признался, если бы я сейчас не видел, как Александр домогается вас, все равно бы не позволил вам оставить меня. Мне просто понадобилось бы больше времени, чтобы примириться с этим. Вы слишком нужны мне, Маша, чтобы отказаться от вас. Ибо без вас я не могу…

— Я всегда хотела иметь семью, — прошептала она в ответ, не спуская с него ласкового взгляда. — Много детей, любящего мужа, дом…

— У вас все это будет, козочка моя, только слов прощения жду я от вас!

— Я не держу на вас зла, Михаил Александрович, это все, что я могу сказать вам сейчас…

Она подняла руку и ласково провела пальчиками по его виску. Он тут же встрепенулся и, осторожно опустив ее на подушки, склонился над нею и прошептал:

— Вы позволите мне?

Не дожидаясь ее ответа, Невинский впился в ее губы, ощущая, что этого сладостного мгновения ждал многие месяцы разлуки.