— Прекрати, Александр! — возмутился Невинский. — Мне неприятны твои слова. Мари останется в моем доме, нравится тебе это или нет! Если ты уверен, что не можешь быть отцом ее малыша, тогда он мой. И она как мать будет жить в этом доме и станет воспитывать моего сына или дочь!

— Останется на месте гувернантки?

— Пока еще не знаю, — заметил глухо Михаил и отвернулся от сына, не в силах выдержать укор в его взгляде.

— Или все же любовницы? — не унимался молодой человек. — Конечно, удобно иметь гувернантку и любовницу в одном лице. И за детьми присмотр и развлечение весьма недурственное.

— Я просил тебя, Алекс! — уже взорвался Невинский, выходя из себя и повышая голос. — Наши отношения с Мари тебя не касаются! У тебя свой дом, вот и поезжай туда. А здесь пока я хозяин! И более не смей говорить о Мари в столь неуважительном тоне! Я не намерен вновь выслушивать все это от тебя! Ты понял?! — добавил он уже с угрозой.

Алекс поджал губы и зло взглянул на отца.

— Я думаю, отец, что вы еще пожалеете о том, что вновь связались с этой девицей…

Молодой человек стремительно вышел из гостиной под предлогом того, что ему надо принять ванну и переодеться с дороги.

Наташа пробежала длинный двор и устремилась к конюшням. Она даже не завязала шапочку, так торопилась. Спотыкаясь, она пронеслась мимо конюха, воскликнув:

— Вы не видали папА?

— Он в третьем стойле у гнедого жеребца, барышня, — ответил почтительно конюх.

Устремившись в глубь конюшни, девочка с порога заголосила, увидев широкую спину отца:

— Папа, папа, они сговорились!

Невинский повернулся, опешив от стремительного прихода дочери, и спросил:

— Что ты тут делаешь, Натали? Я сейчас занят, мне надо осмотреть новых лошадей.

Он хотел уже было отвернуться от девочки, но она вцепилась в его темный камзол.

— Папа, выслушай меня! — заголосила Наташа, пытаясь отдышаться.

— Ну что стряслось, Наташа? Отчего ты так возбуждена?

— Я говорила тебе, что она невиновата! Я все слышала, как они говорили! Они снова хотят выгнать ее! — выпалила девочка.

Невинский ничего не понимал.

— Расскажи все по порядку, кто они?

— Саша и Николя, они сговорились! Они опять хотят сделать плохо моей Мари! Александр ненавидит ее. Это он научил Николая, и Николя стал целовать ее. А Александр привел тебя специально, и ты все увидел, папа. Они гадкие, они хотят опять прогнать мою Мари!

— Откуда ты все это взяла? — нахмурившись, спросил Михаил, ощущая неприятный озноб по всему телу.

— Я пряталась за занавеской и слышала, как они говорили в библиотеке. Алекс снова хочет обидеть Мари! И Николя еще кое-что сказал, только я не поняла, — девочка замялась, напрягая лобик.

— Что же?

— Что Александр соврал, что Мари его любовница. А что такое любовница, папа?

Михаил напрягся. После слов дочери ему стало не по себе. Неужели все то, что говорила сейчас Наташа, правда? Но тогда все просто чудовищно.

— Тебе рано еще об этом знать, Наташа, — ласково заметил Невинский, погладив дочь по румяной щеке.

— Папа, ты ведь не прогонишь ее больше? Я не хочу, чтобы Мари уходила!

— Она не уйдет, Наташа, успокойся, — сказал тихо Михаил, весь в своих мыслях. — Пошли в дом, мне надо поговорить с Николаем.

Николай едва успел захлопнуть тетрадь, в которой рисовал, когда на пороге его спальни неожиданно появился Михаил Александрович. Плотно закрыв дверь, Невинский в верхней одежде, которая была влажной от дождя, прошел в спальню сына и остановился напротив стола, за которым сидел Николай. Лицо отца показалась юноше зловещим и каким-то угрожающим. Ощущая непонятную тревогу, Николай испуганно посмотрел на отца, не понимая, отчего Михаил Александрович у него в комнате.

— Ты мой сын, Николай, — начал Невинский глухо, вытаскивая легкую небольшую плетку из-за спины. — Но ты, видимо, позабыл, что значит вести себя добродетельно и правдиво.

— Отец, что с вами? — испуганно замямлил Николай, вскакивая со стула.

Михаил обратил внимание на то, что юноша испугался, и продолжил в угрожающей манере:

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне все начистоту. Только полный и правдивый рассказ спасет тебя от заслуженного наказания. Но предупреждаю, если вновь посмеешь мне солгать, я высеку тебя так, что ты месяц не сможешь сидеть…

— Отец, я не понимаю, о чем вы спрашиваете? — испуганно залепетал юноша, пятясь от отца.

Невинский надвинулся на сына, и Николай прочитал в глазах отца нескрываемую угрозу.

— Я говорю о Мари. О том, как вы с Александром задумали опорочить ее передо мной. И сделали это. Говори, я слушаю!

Николай молчал и явно не хотел ничего говорить. Невинский глухо вздохнул и, расправив плетку, приблизился к сыну и замахнулся. Николай закрылся руками. В следующий миг концы плетки больно резанули по рукам юноши. Он заплакал и завопил:

— Оставьте, отец, не надобно так!

— Наташа сейчас в кабинете слышала ваш разговор с Александром. И я уже почти обо всем догадываюсь. Итак, я жду от тебя подробного рассказа о ваших с Александром тайных каверзах за моей спиной против Мари.

— Я расскажу, расскажу… — залепетал Николай, чувствуя, что отец не собирается отступать.

— Ну! — уже яростно прикрикнул на него Невинский.

— В тот раз Мари вовсе не приставала ко мне. Она всегда говорила, что я должен относиться к ней почтительно, как к своей наставнице. Но она такая красивая, папа! Я хотел, чтобы она всего лишь научила меня целоваться. Это все Алекс. Он уговорил меня. Он сказал, что она все умеет и может меня научить, ну, ты знаешь чему. Я решил, что это правда и насильно обнял ее, чтобы она поцеловала меня, но она совсем этого не хотела. А затем… ты все сам видел. Вот и все, папа, я больше ничего не сделал.

— Значит, Маша и вправду пыталась от тебя отстраниться, — произнес глухо Невинский, как бы самому себе, пытаясь воскресить воспоминания. — Мне на миг показалось это, когда я вошел. Но отчего же, ты подтвердил лживые слова Александра, когда он говорил о ней гадости?

— Я боялся Александра, мы с ним уже сговорились.

Михаил помолчал, внимательно глядя на сына. Он понял, что без поддержки и наущений старшего брата Николай вряд ли попытался бы открыто приставать к Маше. Оттого вина юноши показалась ему не такой значительной, как Алекса. Невинский глубоко вздохнул и строго посмотрел на испуганного юношу.

— Ты опорочил невиновного человека в угоду себе и своему брату, Николай, — заметил тихо Михаил, опуская плеть. — Посему я велю Трофиму высечь тебя на конюшне. Ты получишь двадцать ударов розгами. Надеюсь, это послужит тебе уроком. Дабы впредь ты думал о своих поступках…