бесшумно закрылась. Они не разговаривали. Усталость валила обоих с ног. Настенные часы показывали пять утра. Сил хватило лишь на то, чтобы принять душ и рухнуть на кровать. Меланья сразу свернулась калачиком справа от мужа и затихла. В его ушах продолжали гудеть самолетные двигатели, закрытые глаза мучила мерцающая пестрая лента, которая сначала фокусировалась по центру, затем сместилась на периферию зрения. Так у него бывало от нехватки кислорода и общей усталости. Наконец и он заснул. Ему снилось, что он сидит за рабочим столом в Овальном кабинете Белого дома. Напротив него, посреди герба США, вытканного на огромном ковре с рисунком из птичьих перьев и окантовкой из лавровых листьев, стоит Мао Цзэдун. На нем простой военный френч защитного цвета с накладными карманами, алыми петличками на воротнике. Голову накрывает кепка такого же цвета с большой красной звездой поверх козырька. Великий кормчий с удовольствием раскачивается взад-вперед, прессуя голову белоголового орла на американском гербе черными ботинками на толстой кожаной подошве. Казалось, птица судорожно сжимает от боли лапы, из последних сил держит в них оливковую ветвь и все тринадцать стрел.

Китаец с интересом смотрел на Трампа, затем презрительно сморщил лицо, сдвинулся с места и прошел к одному из трех окон, что были за спиной президента. Трамп кожей чувствовал, что Мао постоял у окна, повернулся и неслышно подошел к нему сзади. Он ощутил его астматическое дыхание на макушке своей головы и запах прогорклого табака. Стало невыносимо страшно. Так бывало в детстве, когда ему снилась огромная, падающая на него Луна и он бежал к родительскому дому, чтобы спрятаться в темноте подвала. Но меж каменных стен страх лишь нарастал. В темноте затаилось что-то еще, более страшное.

От детского кошмара его спас удар по печени. Как всегда, Меланья повернулась во сне к нему лицом и резко поджала ноги. Впервые в жизни он не выругался от злости. Наоборот, был счастлив, что хитрый и ужасный Мао Цзэдун оказался лишь сном. К тому же спальня уже была залита дневным светом – портьеры оказались открытыми. Показалось, что с улицы раздавался шум. Но он воспринял его как продолжение фантомного гула авиационных двигателей в ушах. Трамп свесил с постели ноги, нащупал тапочки, оказавшиеся рядом с кроватью, и потащился в ванную. В ней не изменилось ничего. Тот же набор полотенец, те же тюбики с шампунем и кондиционером, те же белые махровые халаты с эмблемой гостиницы. Как будто он отмотал во времени семь лет назад. Мысль согрела его душу, он вышел из ванны и прошлепал тапочками по ковру до гостиной.

За огромным окном открывался грандиозный вид Красной площади. Падал снег, заметный только на фоне красных кирпичных стен Исторического музея и Арсенальной башни кремлевской стены. На всякий случай он сильно шлепнул себя по лбу. Наваждение не рассеялось. Красная площадь в Москве оказалась такой же реальной, как стоящий за спиной черный рояль. Шум за окном усиливался. Он прошел в кабинет, окна которого выходили на Тверскую улицу. То, что он увидел, повергло его в шок. Улицу заполнила толпа людей, над которой реяли американские флаги и портреты Трампа с Меланьей. На многочисленных транспарантах по-английски было написано: «Save America for the third time!» Он заметил десяток квадрокоптеров, висящих в воздухе у окна. Изображение окна с его непричесанной головой транслировало огромное табло на стене здания напротив. Увидев Трампа на экране, толпа заревела, американские флаги принялись неистово описывать круги, как на трибунах стадиона после финального свистка матча чемпионата мира по футболу. Началось стройное скандирование: «Дональд Трамп! Дональд Трамп! Дональд Трамп!» Со стороны Манежной площади сплошной автомобильной сиреной гудели сотни автомобилей.

Он с трудом услышал стук в дверь, подошел к ней и открыл. Стюард вкатил в номер тележку с завтраком, пожелал Трампу доброго утра и вышел. Меланью будить не хотелось. Он знал, что она беспробудно проспит пару суток подряд. Наслаждаясь одиночеством и чувством безопасности, он подкатил тележку к столику в гостиной, стоящему между двух диванов, рухнул на один из них, выпил томатный сок и открыл серебряную крышку, закрывающую тарелку. Как положено, под ней оказался континентальный завтрак – омлет с жареным беконом. Беглец расправился с ним, налил из стеклянного кофейника чашку кофе, намазал круассан малиновым джемом.

«Знают, чего я люблю по утрам», – подумал он, но тут же вспомнил, что заказывал здесь такой же завтрак семь лет назад. Как, впрочем, заказывал его в любой другой гостинице мира. В дверь вновь постучали. Пришел посол Салливан. Он был без пальто, в черном пиджаке с непременным флажком США на его лацкане, белой сорочке с синим галстуком в мелкий горошек. Когда они прошли в гостиную и сели каждый на свой диван, Трамп заметил на его лбу, над обоими глазами, два огромных пигментных пятна. Раньше он не обращал на это внимания. Сегодня же очень внимательно вглядывался в лицо своего назначенца. Плотно сжатые губы превратили рот посла в узкую ниточку, больше похожую на жаберную щель рыбы, чем на человеческий рот.

Джон Салливан, огромный тучный мужчина, какое-то время сидел молча, лишь тяжело дышал. Было заметно, как сильно он волнуется. Трамп начал разговор первым:

– Где наручники, Джон? Не прячь! Но сначала оцени – ведь это я послал тебя в Москву полгода назад. Здесь, как на кладбище, – тишина и спокойствие. Ни погромов, ни импичментов.

– Господин президент, – начал было Салливан, но тут же поправился: – Господин Трамп, я обязан предложить вам немедленно покинуть Москву и первым рейсом вылететь в Вашингтон.

– Какого черта им надо от меня еще? – Трамп развалился на своем диване, но вдруг неожиданно спросил: – Джон, ты веришь в чертовщину?

– Нет, не верю.

– А в знак свыше?

– Господин Трамп, вы устали. Сколько дней вам понадобится для отдыха?

– И все же, Джон, ты веришь в знак свыше?

– Допустим, верю. Что из этого?

– Джон, говорил ли тебе кто-нибудь, как, где и когда ты умрешь?

– Нет, не говорил.

– Мне сказали.

– Хорошо, что у вас неплохое настроение. Вы даже шутите.

– Не шучу. Послушай! Я услышал приговор Сената в прямом эфире, когда самолет следовал в Вашингтон. Ты не поверишь – на борту оказался какой-то тип, по виду китаец. Не дал мне застрелиться и предупредил, что самолет собьют над Аляской. И лучше бы сменить маршрут.

– Вам повезло, господин Трамп. Как китаец оказался на борту? – Салливан смотрел на Трампа с озабоченностью в глазах. Так смотрят на человека, когда оценивают – он в самом деле сумасшедший